в области культуры были радикальными. Утверждение в культуре «экспертов» культурного развития влекло за собой тоталитарный контроль за мыслью и словом. Диктат сниженных, упрощенных, сведенных к шаблонам требований и нормативов вел к упрощению эталонов культурного развития. Наряду с силами разрушительными, направленными на революционное обновление всей общественной системы, включая куль туру, существовали и другие силы, препятствующие радикальной ломке культурных традиций. Это было залогом стойкости культуры перед лицом таких испытаний, как революция, война, террор, репрессии, тирания, анархия и т. п.
Строгость классовой доктрины, сильные централизованные связи и требования безоговорочного выполнения директив вели к речевому единообразию. Митинги, собрания, съезды, конференции, пленумы, заседания коллегий бюро и ячеек способствовали распространению языковых черт, присущих речи авторитарных представителей командных высот. Язык подвергался безжалостному уродованию. Сокращение слов, как отмечали исследователи, носило «исступленно-стихийный характер» и угрожало сделать речь нечленораздельной. Языку стали присущи категорическая императивность, изобилие терминов военного происхождения, вульгаризмы, жаргон, похабные, крепкие словечки. А. Блок предлагал самым образованным, думающим людям взять на себя ответственность за все происходящее. По его мнению, теперь, когда на арене европейской истории появилась новая движущая сила – не личность, а масса, – «наступил кризис гуманизма».
На смену риторической традиции пришло явление, вобравшее в себя в основном самые негативные качества, среди них – прямолинейность и агитационно-лобовую напористость. Новыми риторическими формами стали плакат, памятки, лозунги, агитки, им соответствовало и новое определение: советское ораторское искусство – острое оружие пропаганды, агитации и информации, действенное средство убеждения и воспитания масс, одна из важных форм руководства людьми. Агитация и пропаганда, в их специфически советском значении, не были способом культурного развития, они выражали собой вполне определенное противостояние культуре, оказывали деструктивное воздействие на нее. Пафос захлестнул собою Этос.
Тем деятелям отечественной культуры, которые не поддавались служению партийно-государственным целям и оставались самими собой, – т. е., по терминологии тех лет, были «индивидуалистами», «карьеристами», «анархистами», «буржуазными интеллигентами» и т. п., – не оказывалось места в советской литературе, искусстве, науке. Необходимо было уметь во что бы то ни стало «втиснуть» любые формы творчества в русло исходного «политического замысла». Идеологическая доктрина, лишение свободы слова привели к такому тяжелому социальному последствию, как безответственность. Коллективность решений без индивидуальной моральной ответственности, анонимность общественного мнения становятся практически формой безответственности. Язык готовых словесных конструкций идентичен
