в своем участии…»
Ковалевский вместе с коллегами написал письмо в защиту Фрунзе не только Плеве, но и премьер-министру Столыпину. А Людмила Фрунзе сумела добиться приема у Плеве и уговорить того помиловать ее брата. Смертный приговор заменили на 6 лет каторги.
После перевода в провинциальную каторжную тюрьму Михаил трудился садовником, огородником, занимался изготовлением ведер и кастрюль, чинил самовары. «Я ведь чем, чем только не был на каторге, – писал Фрунзе из Николаевской тюрьмы. – Начал свою рабочую карьеру в качестве столяра… а в настоящее время занимаюсь починкой водопроводов…»
Пребывание в каторжных тюрьмах подорвало здоровье «товарища Арсения». Скудная и тяжелая пища, в основном черный хлеб и кислая капуста, то и другое – не лучшего качества, пребывание в камере без притока свежего воздуха в жару (окна открывать запрещалось) или в холоде и сырости зимой. Немалый вред причиняла и едкая пыль, каторжанам приходилось целыми днями разбирать и чинить мешки из-под муки или раздергивать на волокна для переработки старые пеньковые канаты.
«Самопожертвования не хочу»
При этом Михаил Фрунзе, хоть и поглощенный делами революции и несмотря на тяжкие испытания, оставался молодым человеком с пылким сердцем. Товарищи говорили, что Арсений вовсе не сухарь. Испытывал он симпатию к соратницам по борьбе, был увлечен красавицей-гимназисткой Леночкой Грабинской. Не унывая и под стражей, он в один день написал сразу трем девушкам, учившимся в женской гимназии, приглашая их на свидание – «я вас всех люблю». Две приехали к узнику, чтобы хоть как-то скрасить его одиночество. Он попросил о свидании с обеими девушками, но тюремное начальство объяснило, что по закону он имеет право видеться только с невестой или женой. Поэтому надо венчаться – тогда пожалуйста. Но пойти на брак, даже фиктивный, – ради свидания?
Теперь я положительно не знаю, что делать: с 1-й стороны, хочется иметь свидание, а с другой – самая мысль о браке, даже формальном, кажется для меня прямо чем-то чудовищным. И выходит, что я рассуждаю в данном случае по рецепту щедринских персонажей: «С 1-й стороны, нельзя не сознаться, а с другой – нельзя не признаться». Ничего не попишешь, приходится в этакой одежке побывать. Меня смущает то, что брак наложит на нас целый ряд пут (по отношению, напр., к школе, государству и т. д., вообще во всех этих проклятых житейских отношениях, правда мелочных, но тем не менее всегда в высокой степени чувствительных). Не подумайте, что я сейчас рассуждаю чисто эгоистически, ничуть не бывало. Наоборот, мои собственные удобства занимают тут самое последнее место, если только вообще они его занимают; мне страшно будет тяжело сознавать, что из-за меня
Вы наложите на себя цепи, которые потом будут до известной степени себя давать чувствовать. Тут имеется элемент самопожертвования, я его не хочу. Нужно быть отъявленным эгоистом, чтобы согласиться на такую комбинацию.
Проживая после бегства в Чите по фальшивым документам, Фрунзе работал в статистическом отделе
