выбрав стул почище, присела.
– Сделал?
– А? Да, да, сделал. Как сказала, сделал. И бантик… во прикол, я бант прицепил.
– Какой бант?
– Розовый. Ленточка. Бант, – он облизал потрескавшиеся губы. – Она открывает, а там…
– Хорошо. Молодец. А со вторым пунктом как?
– Норма! Магдуль, а ты – хищница…
С волками жить – по-волчьи выть, а с собаками – по-собачьи. И чего удивительного в том, что она научилась? И выть, и скулить, и притворяться человеком.
– Магдуль, а чем она тебе не угодила-то?
– Не твое дело. Слушай, что ты сделаешь сегодня.
– Голову? – Он сел на кровати и пружины громко скрипнули. Он, не глядя, сунул ноги в тапочки и, раззявив пасть, рыгнул.
– Кроме головы. Вот, – Магда вынула из сумочки конверт. – Здесь пятьдесят… евро.
Как же вспыхнули глаза. Жадно, выдавая, что он согласен. Не знает, что нужно сделать, но уже согласен на все, лишь бы добраться, лишь бы дотянуться до белого конверта и купюр в нем.
Стигийские псы – жадные существа. И это хорошо.
– Еще столько же получишь после… А теперь слушай. Ты должен проследить за ним. Узнать, чем он дышит. Встречается ли с ней. Если да, то где и когда.
– Слушай, Илья, ты можешь приехать? – Дашкин голос был странно напряжен, не знай он сестру, подумал бы, что та в шоке. Но шокировать Дашку невозможно. – Пожалуйста!
Или возможно?
– Илья… нам очень надо! Очень.
– Куда ехать?
Слышать ее такую было невыносимо. И оставаться в кабинете, дожидаясь визита старухи Выхиной, которой придется врать и, значит, оправдываться, желания не было.
– Я… я вчера тебе про Юльку говорила. Помнишь? Нет, Илья, сейчас другое… сейчас действительно случилось.
И Дашка всхлипнула в трубку.
– Адрес давай.
Дашка продиктовала.
Дом-линкор, серая громадина старого корабля в порту новостроев. Узкие окна-бойницы, ласточкины гнезда балконов, вызывающе неряшливых и огромных, щетина антенн на крыше и глянцевые табуны иномарок на асфальтовом поле вокруг. Редкие пятна зелени тонули и пылились, отторгались этим обжитым до нежизнеспособности пространством.
Машину Илья припарковал свободно. И нужный подъезд отыскался сразу: чистый, остро пахнущий хлоркой и лимоном, с выщербленными, вытертыми до блеска ступенями и пластиковым фикусом в пластиковой же кадке между третьим и четвертым этажами.
А вот и нужная квартира. Дверь открыла Дашка и, чмокнув в щеку, сказала:
– Мог бы и побриться.
Мог. Наверное. И кажется, даже брился, но это было вчера. Или позавчера? Илья провел по щеке, удивляясь тому, откуда взялась щетина, а Дашка, вцепившись в руку, тянула за собой.
– Идем… Нет, Илюх, я все понимаю, но чтобы вот такое скотство!
Квартира была огромна. Коридор-труба с вытянувшимися
