style="font-size:15px;"> – Зачем тебе столько сил? Два месяца уже лежишь.
– Очень нужны. Для мести.
– И кому ты собралась мстить?
– Тому, кто разрушил моё счастливое семейное осиное гнездо. Жила раньше в нём, никого не трогала. А кто-то пришёл и разворошил.
– Кто? Ты имеешь в виду кого-то конкретно?
– Конечно. Убийцу моего отца. А кто он – мне ещё предстоит выяснить.
– И что ты сделаешь, когда узнаешь?
– Убью его. А потом.. – Ася замолчала, пытаясь сдержать слёзы.
– Потом – что?
– Убью его ещё раз.
– Но ты и сама можешь погибнуть.
– Какая разница? Осы даже мёртвыми жалят.
– Не хочешь меня взять в помощники?
– А ты пойдёшь? Конечно, хочу! Мне нужны помощники. Даже очень.
– Пойду, куда ж я денусь? Особенно теперь, когда Трунова, подозреваемого в убийстве Антона, освободили по постановлению следователя, так как подозрения в его причастности к убийству не подтвердились. Предварительное следствие также приостановлено. В связи с тем, что лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого, не установлено.
Ася села на кровати, спустив ноги на пол. Она ошеломлённо взирала на Зацепина и отказывалась верить услышанному.
– Но разве такое может быть?! Разве они не должны искать убийцу до тех пор, пока не найдут?
– На свете может быть даже такое, что тебе никогда и в голову не придёт. А то, что они сделали, законно. И ни обсуждению, ни возражению не подлежит.
– Даже нельзя жалобу на них подать?
– Кому – им же самим? У них одна система, и своих она в обиду не даёт.
– Тогда что же делать?
– Жить дальше.
– А если жизнь теперь превратилась в сплошную боль? И усмирить её может только месть?.. Знаешь, был когда-то такой французский драматург, Анри Бек. Ему в жизни приходилось часто разочаровываться. Так вот он лишь к старости понял, что самый надёжный вид правосудия – месть. Я это осознала гораздо раньше. Наверное, у меня хорошо развитый инстинкт мести, да?
– Ты даже не допускаешь, что твой Анри Бек ошибался?
– Терпеть не могу, когда отвечают вопросом на вопрос.
– Я знаю только одно: хочешь мстить – вырой две могилы. И я с Конфуцием согласен.
– Они уже давно вырыты. Обе. Стоят готовенькие, ждут постояльцев.
– Оса, ты играешь с огнём. А от него, как известно, одни головёшки остаются. Не хочешь же ты превратить свою жизнь в головёшку?
– Нет, не хочу. Поэтому я изо всех сил буду стараться уцелеть. Но если не получится, что ж… чему быть, того не миновать.
– Ты рассуждаешь, как камикадзе.
– Я рассуждаю как Оса, которой причинили боль.
