пришла, а она лежит на полу в луже крови...
Давид вскочил с дивана, подлетел к ней и порывисто обнял. Он думал, что у Алины сейчас начнется истерика – впервые при нем любовница повысила голос. Но она тотчас взяла себя в руки.
– Отпусти меня, Давид, молоко убегает, – сказала ровным голосом.
Молодой человек послушно разжал руки и отступил.
– Будешь пить молоко? – спросила Алина.
– Нет. – Он снова опустился на диван и водрузил упавшее полотенце на место. – А вот чтобы ты мне все рассказала, хотел бы.
Алина, налив себе молока, уселась на высокий табурет и кратко обрисовала картину преступления. Выслушав ее, Давид уверенно заявил:
– Ты не согласна с ментами.
Алина в который раз подивилась его проницательности и утвердителью кивнула.
– То есть ты не веришь в то, что убийца беглый преступник?
Она повела подбородком из стороны в сторону.
– Но кому еще понадобилось убивать твою домработницу, если не ее мужу-преступнику?
– Ее – никому, а вот меня...
Зрачки Давида удивленно расширились.
– За мной последние дни кто-то следил, – призналась Алина. – Не знаю, кто – мужчина или женщина, не представляю, как этот человек выглядит.
– Так как же ты узнала, что следят именно за тобой?
– Почувствовала... Вот этим местом! – И хлопнула себя по шее. – Только не говори, что мне всего лишь показалось.
– Я и не собирался.
– Да? Странно... Вы же, мужчины, так рациональны, а женскую интуицию воспринимаете как бабскую блажь.
– С чего ты взяла?
– Мне не далее, как час назад, дали это понять. Когда я рассказала о своих наблюдениях и предчувствиях Пашкину, оперуполномоченный только криво усмехнулся. Потом принялся убеждать меня в том, что следили не за мной, а за Светой. Вернее, пасли ее у подъезда. И делал это, естественно, ее муж.
– Вполне вероятно...
– Тот человек излучал ненависть, понимаешь? И она была направлена именно на меня.
Давид хотел что-то возразить, но Алина не дала ему открыть рта:
– Ладно, закончим этот разговор, иначе поругаемся.
– Подожди, Алина, давай обсудим.
– Нет, я больше не хочу об этом говорить. Пошли в кровать, кажется, я захотела спать. – Она залпом выпила остывшее молоко. И, не дождавшись, когда Давид поднимется с дивана, вышла из кухни.
В спальне сразу скинула с себя халат и легла. Но обнаженной Алина почувствовала себя неуютно и решила надеть любимую майку-тельняшку. Она всегда спала в ней, лишь иногда, когда нездоровилось, меняя на пижаму. Шикарных же рубашек из шелка у Алины не было. И не только потому, что она жила одна. Алина знала, что некоторые женщины облачаются в них не для мужчин, а чтобы ощущать себя вечно прекрасными, но ей было плевать на то, как она выглядит ночью. В растянутой и чуть полинявшей тельняшке было так уютно, что остальное не имело значения. Даже то,
