Подошла и накинула на меня куртку. У меня по щекам ручьем текли слезы, я дрожала всем телом.
– Ну ты чего? – спрашивала Оля, обнимая меня, – не обращай внимание на этих придурков.
Я рассказала ей о том, что происходило у меня внутри. Я не знала что делать, мне хотелось убежать.
– Пойдем ко мне в дом, – предложила Оля. И мы пошли.
– Ты же понимаешь, что не сможешь прятаться тут вечно?
– Смогу, – отвечала я, вытирая слезы, – я не пойду туда, я не хочу никого видеть, и с Финном разговаривать не хочу. Что я ему скажу?
– Скажешь как есть, ты же знаешь, что он поймет. А за остальных можешь не переживать, я беру их на себя. Да и так всем давно было ясно, к чему дело идет. Так что это ни для кого не секрет.
– А я считала, что секрет. Неужели так видно?
– Да, – с удивлением отвечала Оля, – все видно, и то, что ты не хочешь отношений, твой панический страх перед ними и перед Финном. И то, что он давно уже любит тебя тоже видно.
– Да ладно, неужели прям все всё видели? А почему никто не говорил?
– Ну видимо не хотели тебя спугнуть. Я не думала, что ты считала это своим секретом.
Я выдохнула и уставилась в потолок.
– Что делать? – спросила я.
– А что бы ты посоветовала мне, будь я на твоем месте?
– Поговорить с Финном. Наверно он и так там уже дал нагоняй парням, и потребовал, что бы этого не повторялось.
– Ну вот, ты сама все знаешь.
Повисла пауза. Вдруг послышался стук в дверь.
– Даю руку на отсечение, что это Финн. Я хоть и сказала ему не ходить за тобой, но ты же его знаешь. Я сейчас впущу его и пойду к вам в дом. Парней беру на себя. Хорошо?
Я смотрела на нее с мольбой в глазах.
– Ты же понимаешь, что это нужно сделать? – более утвердительно, чем вопросительно сказала Оля и вышла.
В гостиную вошел Финн. В одной руке у него была тарелка с французскими тостами, во второй чашка с моим любимым чаем. Он поставил это на столик передо мной.
– Я знаю, что ты проголодалась, – с такой нежностью сказал он, и прислонился к косяку в проходе.
– Я не думал, что так выйдет, я сам не ожила такой реакции от парней. Они приносят свои извинения.
Я смотрела на него, он был такой теплый, мне очень хотелось, что бы он обнял меня. Он чувствовал это, но стоял в нерешительности, видимо боялся сделать еще хуже.
– Мне очень хочется, что бы ты меня сейчас обнял, – сказала я, и опять ручьем хлынули слезы.
В одно мгновение он оказался рядом со мной, сгреб меня в охапку и начал осыпать мое лицо поцелуями. Он сел на диван и усадил меня к себе на руки.
– Не плачь, я не сделаю тебе ничего плохого, – говорил он, гладя меня по голове и прижимая к себе, как ребенка. – Если ты не хочешь разговаривать об этом, мы не будем, хорошо?
– Я
