усмехнулась Фелисидад, и Крис подумал: «Уже кое-что!»
– Любите тратить деньги?
– Кто ж не любит?
– На что вы обычно тратите? Какие три ваши последние покупки?
Она на пару секунд задумалась, размешивая сахар в капучино.
– Три последние?.. Новый поводок для моей собаки Джереми – я всегда мечтала иметь собаку… Так, потом компакт-диск с джазовым концертом. И зонтик. Никак не могу привыкнуть к вашей сырости.
– Я думал, кинозвезды предпочитают скупать бриллианты. А у вас – зонтик, поводок. – Крис хотел ей польстить, но Фелисидад даже не улыбнулась. – Честно говоря, я вас не сразу узнал, – неловко кашлянул Магнум. Куда делась его знаменитая хватка? – Вам нравится выглядеть… скромно?
– А вам? – усмехнулась она. – Поймите, ведь кино – это всего лишь моя работа.
– И все-таки. У многих молодых девушек, на которых вдруг свалились деньги… так сказать… едет крыша. Им хочется всего и сразу. Или в России вы тоже жили роскошно? Наверное, вы из богатой семьи? Новые русские, да?
– О нет! – рассмеялась Фелисидад. – У моей семьи не было даже квартиры с отоплением. Знаете, окраины русских провинциальных городков похожи на деревню. Деревянные двухэтажные дома, туалет на улице. Половину такого дома и занимала моя семья…
– Собственный дом? – не понял Крис.
– Что-то вроде этого.
– Но теперь ваша семья, наверное, в Лондоне? Вы их сюда перевезли?
– Нет.
– Значит, вы часто их навещаете, – резюмировал Кристофер. – Скажите, а родственники видели ваши фильмы? Там, на родине, вы, наверное, национальная героиня?
Кристофер намеренно подлил масла в огонь. Он ожидал, что девушка занервничает и ляпнет что-нибудь такое, о чем предпочла бы умолчать. Что-то такое, что потом – в художественно обработанном виде – обязательно появится на страницах «Светских хроник».
Но Фелисидад нисколько не смутилась.
– Знаете, я не была в своем родном городке несколько лет. Но сомневаюсь, что его жители могли видеть мои фильмы. Кассета стоит слишком дорого, да и немодно это у нас… В смысле, никто так не развлекается. А насчет моей семьи… Если можно, я не хотела бы об этом говорить.
– Но почему? – Он, казалось, искренне удивился. Наверное, любого другого журналиста, задавшего подобный вопрос, смело можно было бы обвинить в настырности и хамстве. Но не Кристофера Магнума. У него были такие удивленно распахнутые голубые глаза, окаймленные трогательно светлыми ресничками, такое наивное лицо…
– Если честно… Не знаю, стоит ли вам об этом писать. Но, вообще-то, я не поддерживаю отношений со своей семьей!
Лицо Фелисидад потемнело, уголки губ поползли вниз – отсутствие улыбки делало ее в сотню раз менее привлекательной. «Даже странно, как на нее вообще обратили внимание кинодельцы, – в очередной раз удивился Крис. – Почему именно эта серая мордашка показалась им достойной славы?» Он так и отметил в блокноте, который держал на коленях: «Первое
