Он изменил своей супруге и обманул Конгресс, – напомнила она. – Мне кажется, что известный политик и вообще известный человек не имеет права вести себя подобным образом. И тем более лгать так откровенно.
– Лучше не лгать, – весело согласился Стивен Харт. – Только у бывшего французского президента Миттерана была не только супруга, от которой он имел двух сыновей, но и почти официальная любовница, от которой у него была взрослая дочь. Об этом знала вся Франция. Можете себе представить, что на похоронах жена и любовница стояли рядом, оплакивая бедного Франсуа, а дети плакали, чуть ли не взявшись за руки. Вот вам истинно французский подход. Он мне нравится гораздо больше.
– Это развращенность нравов, – вздохнул Дэ Ким Ен. – Мне кажется, вы привели неудачный пример. Господин Миттеран тяжело болел в последние годы и нуждался в утешении и поддержке, которую он находил у своей дочери. В таких случаях дочери часто оказываются незаменимыми друзьями, которые гораздо лучше понимают своих отцов. Возможно даже, он сожалел о грехах своей молодости.
– Ни о чем он не сожалел, – развеселился Стивен, – он любил женщин, и они любили его. Посмотрите, как ведет себя нынешний премьер Италии. Ему уже за семьдесят. Пересадил себе волосы на лысину, сделал подтяжку лица, внутреннюю очистку, разводится с женой и увлекается молодыми девочками несовершеннолетнего возраста. При этом он побеждает на выборах всех своих политических оппонентов и его любят простые итальянцы, которые понимают, что он не ханжа и не будет им лгать.
– Не уверен, что Берлускони образец идеального политика, – улыбнулся Дронго, – хотя его энергетике можно позавидовать.
– Вы непонятно говорите, – вмешалась Снежана Николаевна. – Так вы его осуждаете или, наоборот, поддерживаете? Очень интересно узнать ваше мнение о современных нравах.
Джил закусила губу, глядя на Дронго. Ей было интересно, что именно он ответит.
– Современные нравы слишком изменчивы, – спокойно ответил Дронго, – и подвержены колебаниям. В некоторых странах, даже католических, считают возможным разрешение однополых браков. И не видят в этом ничего предосудительного. В других странах их категорически запрещают. Мораль в обществе стала инструментом воздействия, но не превратилась в жестко очерченную догму. Возможно, наше время позволяет выбирать каждому свою свободу и свою мораль. И я не вижу в этом ничего дурного. Совсем другое дело, если ваша свобода и ваша мораль нарушают права и жизненные интересы других людей. Когда вы присваиваете себе право судить других людей и выносить им приговоры, часто субъективные и несовершенные с точки зрения общепринятой морали.
Лев Давидович нахмурился. Он понял, о чем говорит Дронго. Снежана Николаевна покраснела.
– Вы еще и моралист, – сказала она. – Я поздравляю вашу супругу с такой находкой, как вы.
– Нет, – ответил Дронго, – я не моралист. Но полагаю, что нормы, принятые в обществе, нужно соблюдать. И не пытаться осуждать людей за иное поведение, даже если оно противоречит вашим принципам морали.
