двоим студентам. Платить тридцать рублей за место он был не в состоянии, на остальное не прожить даже при самой жесточайшей экономии, а потому после ещё полутора часов бесплодных поисков вернулся к Лизоньке, в её комнату, вкусно пахнущую пирогами с капустой, а Вася в нагрузку к пирожкам предложил попробовать пивка.
– Не переживай, – сказала тетка, накладывая ему на тарелку тех, которые попрохладнее. – Я схожу, может, завтра, если будет время, к вашей комендантше, переговорю с ней. Сегодня ляжешь на полу, матрац тебе постелю, одеяло с подушкой запасные имеются, и все как полагается.
Допив пиво из стакана, Василий поднялся, направился к дверям.
– Ты куда это наладился?
– Только до угла и обратно, как-никак племянник в гости пришёл.
– Сидеть! Нечего по магазинам летать, попили пиво и достаточно. Мои племянники не алкаши, понял?
– Да ладно тебе, будет ругаться.
– Кто ругается? Я не ругаюсь, пока просто разговариваю.
С утра пораньше Юрик снова отправился бродить по городу, читать объявления на щитах и столбах, искать, чего не терял. Занятия предстояли во вторую смену. К полудню на Московском тракте он увидел накорябанную простым карандашом бумажку на покосившемся столбе: «Сдам комнату студенту в Буяновском переулке…» Скоро его уже вели смотреть деревянный приземистый домик очень сложной конфигурации, напоминавший внутри лабиринт.
– Есть у нас одна темнушечка, без окон, правда, но зато совершенно отдельная, вот тут, сразу направо от входа, – говорила толстуха лет шестидесяти пяти в платке, завязанном по-пиратски и с редкими желтыми, будто от курения зубами, – два на два с половиной метра, здесь свет вот включим. Видишь? Только кровать одна и стоит. Зато какая кровать! Настоящая, двуспальная, с панцирной сеткой, никелированная. На такой кровати спать – сто лет жить.
Хозяйка отвела в сторону занавеску в грязно-жёлтую полоску и указала на кровать, занимавшую всю каморку. Душный, застоявшийся запах лампадного масла, смешанный с запахом старости, болезни, пахнул на него из темнушки. Разглядев в жёлтом слабом свечении лампочки кучу старых тряпок, сваленных на постели, Юрик инстинктивно отвернулся, как от голого трупа. Кто-то доживал в этом углу остаток лет и, видимо, совсем недавно дожил-таки до самого последнего своего дня.
– Вход совершенно отдельный, печку топить зимой два раза в день – утром и вечером, камелёк маловат, остывает скоро. У тебя вот здесь, в стене, только топка, и одна печная боковина, а вся остальная печь там, у нас, в другой комнате. Уголь в стайке, бесплатно, наберёшь в ведёрко, смочишь немного водицей, пока лучинок нащиплешь с полена и разожжёшь, пусть они разгорятся как следует, тогда только совком накидаешь полведёрка. Сразу всё не вздумай сыпать – затухнет, и не забудь вьюшку открыть на полную. А как разгорится по-настоящему, без дыма, тогда можно добавить остальное… Да, вот так-то. Кажется – простая наука,
