заливе и к W от 2 Лепантских крепостей построилась по сигналу в линию баталии (корабли и фрегаты), мелкие же суда держались во второй линии под ветром боевой линии. Сделано это было с тою целью, чтобы турецкие мелкие суда не абордировали наши мелкие суда. В таком порядке эскадра Коняева лавировала весь день 26 октября и старалась сколько можно прийти на ближнее расстояние к неприятелю. После полдня были отрезаны от турецкого флота две шебеки и один фрегат, и посланные Коняевым фрегаты «Николай», «Слава», шебека «Забияка» и поллака «Модон» имели с ними сильный бой на пушках и, пишет Коняев, «от жестокой наших судов стрельбы неприятельские фрегат и шебека принуждены были спасать себя бегством по ветру». Наши суда преследовали их с пальбою, несмотря на стрельбу с береговых турецких укреплений, и загнали все три судна на мель к патрасскому берегу. К вечеру эскадра Коняева приблизилась к турецкой и имела с нею бой, прекратившийся с наступлением ночной темноты. Пролавировав всю ночь, эскадра Коняева увидела неприятельский флот, состоящий из 8 фрегатов и 14 шебек под защитою 2 Лепантских крепостей, расположившийся на якоре. Крепкий норд-ост, дувший весь день 27 октября, не позволил приблизиться настолько, чтобы можно было вступить в сражение, и только к вечеру эскадра Коняева приблизилась и каждый корабль, подходя с лавировкой к ближним неприятельским фрегатам, имел с ними бой на пушках. 28 октября эскадра подошла на ближнее расстояние к турецкому флоту, и с 2-х крепостей, а также с турецких судов, открылась по приближавшимся нашим судам жестокая пальба. По диспозиции следовало подойти к неприятельскому флоту возможно близко, а особливо кораблю «Чесма», которым командовал сам Коняев. «Чесма» должна была стать к осту от корабля «Граф Орлов», близко к крепости. Последний, замешкавшись в управлении кораблем и парусами, своего места не заступил и спустился под ветер. Место его занял кор. «Чесма» и в 11 ч. 30 м. два корабля «Чесма» и «Граф Орлов», фрегат «Николай» на якоре, а прочие суда под парусами, вступили в бой. С кор. «Чесма» стреляли книпелями, ядрами, картечью. Такую же стрельбу производили и другие суда. В исходе 12-го часа от стрельбы с наших судов на ближайшем турецком фрегате сшибли бизань-мачту. От стрельбы брандскугелями с корабля «Чесма» загорелись ближайшие турецкие фрегаты и шебеки, и тогда с них турки стали бросаться в воду и спасаться вплавь на берег. С судов эскадры Коняева увеличилась стрельба картечью.
Загоревшийся турецкий фрегат был на ветре; на ветре же вскоре после полдня показался идущий под парусами турецкий фрегат, по направлению к эскадре Коняева, который предположил, что последнее судно турецкий брандер. Так как опасность была от обоих судов, как от идущего, так и загоревшегося, ибо они оба были на ветре, то во избежание бедствия с своими судами Коняев, обрубив канат на кор. «Чесма», вступил под паруса и стал лавировать. То же самое сделали и два других наших судна, стоявших на якоре.
В 1-м часу был послан лейтенант Мекензи на вооруженной шлюпке, которому было приказано: ежели можно,