с Н.С. Хрущёвым
Из книги М.Х. Хейкала «Сфинкс и Комиссар»
Я запросил интервью с Хрущёвым, но только в наш последний день в Москве мне сказали, что оно состоится. Меня просили подготовить вопросы, но вместо этого я предложил пять тем для обсуждения, поскольку хотел, чтобы наша беседа была настолько свободной, насколько это возможно. Меня доставили в здание Центрального Комитета. Полковник с ключом стоял у лифта, ведущего прямо в офис Первого секретаря – офис, который когда-то занимал Ленин. Хрущёв сидел за своим столом, точнее, столом Ленина, как он всегда говорил с гордостью. На столе стоял советский флаг и модель реактивного самолёта ТУ-154, который в ту пору только создавался[17]. На отдельном столе лежал шоколад и стояла вода. Кроме нас, присутствовали переводчик английского языка и секретарь.
Сели. Хрущёв, просматривавший какие-то машинописные бумаги, посмотрел на меня. «Ваши вопросы не конкретны», – сказал он. «Я знаю, – ответил я, – это всего лишь темы для обсуждения». Я указал на бумаги, которые он держал: «Это всё относится к моим вопросам?» «Нет, – ответил Хрущёв, – это информация о вас». «Боже, – воскликнул я, – что же в них про меня говорится?» «В них говорится, что вы друг Насера, – сказал Хрущёв, – а друг Насера – это и мой друг». «Хорошо, – ответил я, – но эта информация занимает всего три строчки. А что ещё в этих бумагах?» «В них говорится, что вы не любите коммунистов», – сказал Хрущёв. «Это неправда, господин Председатель, – запротестовал я. – Иной раз я могу быть несогласным с коммунистами, но это не значит, что я их не люблю. Многие мои друзья – коммунисты». Хрущёв вернулся к своему обвинению. «Так почему вы не любите коммунистов?» – вновь спросил он. Я зашёл с другой стороны. «Можно говорить откровенно?» – спросил я и, получив разрешение, рассказал ему о случае со Степановским[18]. «Я не могу понять страну, которая ограничивает мечты своих граждан». «Вы нас совсем не понимаете, – ответил Хрущёв. – Вы приехали, глянули краем глаза. Но вы забыли, что мы потеряли 20 миллионов людей во время войны. Вы забыли, что наши дома были разрушены. Это наши люди, наши армии, а не американская помощь, вели войну и победили в ней. Мы вынуждены выстраивать приоритеты в своих делах. Если вы хотите иметь правдивое суждение о нашей стране, то вы должны учесть всё, что мы сделали после окончания войны».
До начала интервью я попросил разрешения закурить, получил его и теперь курил сигару. Вдруг Хрущёв спросил: «Вы капиталист? Почему вы курите сигару?» «Потому что я люблю сигары», – ответил я. Но Хрущёв выхватил у меня сигару и раздавил её в пепельнице. Я запротестовал. «Сигара – атрибут капиталистов, – сказал Хрущёв. – Но вы не капиталист, ведь вы друг Насера. Хорошо. Продолжим».
В следующий раз, когда я брал интервью у Хрущёва, в 1958 году, я не взял с собой сигару. Хрущёв спросил, где она. «Я собирался опять раздавить её», – сказал он. Но в 1963 году, когда я вновь побывал в Москве, Хрущёв подарил мне коробку по-настоящему хороших сигар. «Господин Председатель, – сказал я, – я шокирован. Неужели вы не помните, что вы сделали с моей сигарой?
Видимо, автор ошибся. Скорее всего, это была модель самолёта ТУ-104.
Сотрудник МИД Степановский сопровождал Хейкала. Однажды Хейкал спросил его: «Мечтаете ли вы о собственном доме и машине?» «Нет, – ответил Степановский, – мой уровень слищком низок, чтобы иметь машину, но я собираюсь купить мотоцикл». «Но вы даже
