или какой-то случайный маньяк всадил мне в сердце острый клинок; может быть, на меня обвалился балкон – или я был сражён неожиданным и молниеносным кровоизлиянием в мозг. Нахожусь ли я в коме, умер или сошел с ума – этого нельзя даже предположить. Может быть, это такой длинный и страшный сон. Или мир, поддерживаемый мышцами моего внутреннего взгляда на магическом экране майя схлопнулся, сложился, как неуловимый феномен самой жизни, и сгорел, оставив кучку пепла в виде чёрной дыры беспробудно-неопределимого не-бытия…
Париж, 1989 – Вильнюс, 1990
Патриотка
Мой сон отвалился от меня, как насытившаяся кровью пиявка от грузного тела. Ослепительное солнце, неправдоподобно яркое, проникало сквозь закрытые "трисы". Южные кедры отбрасывали на них свои невесомые хвойные тени. Никогда в жизни мне ещё не было так спокойно и беспечно. Я вдыхала эту глубокую тишину, наполненную тысячами мелких, еле слышимых шорохов-сотрясений. С большого двора – тенистого хвойного парка – веяло ранней прохладой. Я втягивала в себя эту замысловатую тишь словно упоительный бальзам – невероятную анестезию.
Казалось, окружающее впитывается всей поверхностью моей чувствительной кожи. Ближайшие улицы, дворы, ботанический сад – стали продолжением моего естества. Я помнила, что моя бабушка лишь наполовину еврейка, а дедушка – чистокровный венгр. Но сейчас это казалось какой-то ошибкой, нелепым недоразумением. Разве я не родилась здесь – до своего рождения, до рождения бабушки и дедушки, до появления на свет своих дальних предков? Разве могла бы я чувствовать подобное единение с таким исчерпывающе моим собственным миром, если бы не историческая память, не генетический след? Звуки и запахи, таинственные и родные, окружали меня. Я была в коконе всевозможных ощущений (толчков?), отсутствие каждого из которых внесло бы резкий, разрушительный диссонанс. В каждой вещи, в каждой детали моей квартиры царила глубокая, исчерпывающая умиротворенность. Где-то у соседей низко гудел кондиционер (холодильник?), как утренний ропот дороги на Ариэль. Мягко, умиротворенно журчала вода… Стоп! Откуда в моей квартире вода?! Неужели я проснулась во сне? Неужели я ещё сплю, и этот невыразимый покой мне снится?
Я перевернулась на другой бок – в надежде скорее проснуться.
По стене (я к ней лицом) полз огромный паук. Я хотела его стряхнуть или прихлопнуть, потянулась за книгой. Книга с тумбочки упала на пол. Нагнулась за ней – и вдруг что-то меня потянуло с кровати. Я полетела вниз головой, но не стукнулась о пол, а прошла сквозь него, как сквозь масло. Я и не представляла, что под полом моей квартиры может быть такой тёмный, омерзительный мир. Затянутые паутиной – словно завешенные коврами – стены, обломки чьей-то мебели, железные сейфы с заржавленными боками. И посредине – лёгкое, еле видимое сияние.
Любопытство берёт верх над страхом. Я приближаюсь к полоске свечения – и вижу,
