множество венков, идут толпы провожающих в последний путь. Опустят в могилу, раздастся последнее надгробное “Вечная память”, и скроются под землею останки человека – будь он знатный из знатных, будь самый скромный странник земли – всем один удел: земля ecи и в землю отъидеши!..
Настанет весна. Оттают снега. На могиле появится памятник – иногда роскошный, в несколько тысяч рублей, иногда – попроще… И видишь, как с утра до вечера и идут и едут к родным могилкам русские люди, и радуется сердце, когда подумаешь: что их влечет сюда? Да что же, как не любовь?..
Ах, если бы то была любовь христианская, любовь на смирении и преданности сердца Богу воспитанная!
Но – увы! Когда присмотришься поближе, то увидишь нечто странное, чуждое духу христианской любви. Зайдите в контору, прислушайтесь, как тут бранят монахов за дорогия якобы расценки на все.
Но ведь эти монахи ни в чем не повинны: они исполняют лишь то, что им приказано. А приказано – Духовным Собором Лавры, который, конечно, строго обсудил таксы и не руководился при этом слишком корыстными целями. За что же бранить монахов, сидящих в конторе?
– Сударыня! – пытается успокоить расходившуюся барыню инок, – сударыня, ведь мы не можем ни копейки уступить против таксы…
– Да я не вас и браню, а всех вас, монахов! Все вы – корыстолюбцы! – выпаливает благочестивая молитвенница за своего усопшаго.
А сама покупает венок в несколько десятков рублей на могилу, венок, который, конечно, ни покойнику, да и никому не нужен. А того, что получаемыя с кладбища деньги идут на дела благотворения, притом – не случайныя, а обязательныя для Лавры – она не хочет и знать. Она готова требовать, чтобы и за ея покойника молились, поминали его имя в Лавре совершенно безплатно, и особыя обедни служили даром… Что ей за дело до того, что таких капризных просительниц – тысячи!
Но оставим их в покое. Подумаем о другом, более важном. Ведь вот как люди заботятся, кажется, о покойнике, когда он уже на том свете; а позаботились ли они о нем, пока он еще лежал больной? Пригласили ли к нему священника для напутствия св. Таинами? Приготовили ли его к христианскому переходу в вечность? Напротив: не отстраняли ли, следуя совету нынешних неумных врачей, всякую мысль о смерти от его сознания?
Да и сам покойный: давно ли он говел и причащался св. Таин? Давно ли был в храме Божием? Думал ли когда о вечности, верил ли в нее? О, как ныне много таких, о коих нас, пастырей, просят молиться, заказывают нам панихиды и обедни, а сии покойники – и в Бога-то не веровали! С какою совестию мы будем молиться за человека, который смеялся над нашей Святою Верою как над суеверием? Но и этого мало: мир сей, лукавый и прелюбодейный, по слову Спасителя, хочет заставить нас, как бы издеваясь над нами, над нашею Верою Святою, молиться даже за явных богохульников и самоубийц! Как возмущаются эти неверы, когда архиерей решительно запрещает священнику отпевать самоубийцу, следуя в сем случае указанию церковных правил! Иной раз думаешь: Господи!
