чтобы мои родители ругались или кричали, однако я никогда не видел их невероятно счастливыми. Мы никогда не говорили ни о деньгах, ни о здоровье.
Однажды я листал финансовую документацию родителей, и какая-то бумажка выпала на пол. Я наклонился и поднял ее, это была вырезка из газеты, рекламирующая полеты на воздушном шаре на другом конце штата. Позже, когда я полез в холодильник, чтобы достать прохладительный напиток, на дверце я увидел еще одну такую же бумажку, прикрепленную магнитом. А потом, роясь в книге, я нашел и третью (ее использовали в качестве закладки). «Папа всегда хотел полетать на воздушном шаре, – сказала мама, когда я показал ей свои находки, – но он так никогда этого и не сделал». Я чувствовал себя одновременно и подавленным, и удивленным. Мой папа? Он мечтал о такой безрассудной авантюре? Я не мог поверить в это.
Насколько хорошо я знал своих родителей? Как большинство детей, я мог описать их во всех подробностях. Они были настолько предсказуемы, что мы с Рейми часто шутили, что знаем, чем они занимаются, даже когда нас разделяли километры. В полдень они обедали сэндвичами с мясом, жареной картошкой и маринованными огурцами. Затем в 13.00, просмотрев дневную почту, они дремали каждый в своем кресле. Они всегда ужинали в 17.30 и ложились спать сразу же после десятичасового выпуска новостей.
Родители прожили вместе практически 70 лет. Лидером в семье был папа, он всегда улыбался и часто шутил невпопад, но зато он был веселым, общительным и легко сходился с новыми людьми. Маме даже не нужно было разговаривать, когда рядом был папа. Она могла просто улыбаться и смеяться над его шутками. Вдобавок она строила рожицы, которые прекрасно дополняли папины дурацкие истории. Мне кажется, что большую часть жизни она общалась с людьми не своим голосом. Я думаю, это был ее осознанный выбор – она предпочитала смеяться и наблюдать за происходящим.
И все же вот она, моя мама, бойкая, но немного застенчивая. Это она дразнит Ленни в автосалоне. А родительский дом до сих пор помнит неисполненную романтическую мечту отца. Да, я знал своих родителей, но не до конца: на карте еще оставались белые пятна. Пришлось ли маме набраться смелости, чтобы молчать все эти годы? Что еще они не попробовали в жизни? Что еще мама не рассказывает мне о моей сестре Стейси? А об отце?
Я жаждал получить ответы, пробиться через несгибаемую завесу, которая разделяла меня и родителей на протяжении всей нашей жизни. Интересно, будет ли у нас на это время?
Рейми помогла маме упаковать сумки, а я готовил все самое необходимое для фургона. Среди вещей, которые мама разложила по двум ящикам, я увидел выцветший красный свитер из сельской гостиницы у озера «Файерсайд Инн».
«Зачем ей это старье? – спросил я у Рейми. – Она ведь знает, что место в машине ограниченно?»
«Это символ из прошлого, – ответила Рейми, – частичка того, по чему она сейчас тоскует».
Рейми была права. Мы с ней всегда брали мало вещей и практически ничего не планировали. Но я знал, что это путешествие будет другим.
Сборы
