они и впрямь считают нашего короля еретиком, а может, им, как воргам, просто нравится убивать. Все уверены, что к весне армия Тэйкона будет здесь. Торговые дороги на запад уже несколько дней как подсохли. Купцов, которые пытаются проскользнуть за кордоны, ловят и вешают. Жадные дураки. Деревья вдоль обоих ущелий чуть не ломаются под их тяжестью. Вороны и сороки разжирели на трупах, как фазаны перед днем летнего солнцестояния.
– Что собираешься делать?
Карла надула щеки.
– Как всегда, смотреть за деревней. Сражаться, если дойдет война. Хотя долго мы не выстоим. Ну, а ты? Ты-то, наверное, пойдешь воевать?
И опять этот странный тон… Варгус кивнул, не доверяя голосу. Одно неверное слово, и он провалится в темноту.
– Здесь тебя любят. И не только за то, что ты умеешь приструнить разбойников, – сказала Карла, надраивая одно и то же место на стойке. – Сам знаешь, я потеряла Джинтора пять зим назад. Чахотка его забрала. В доме тихо, особенно теперь, когда дети выросли. Я скоро в четвертый раз стану бабушкой, но впереди еще много дел. Надо присматривать за деревней, помогать другим старейшинам. Работы хватит на двоих.
Никогда за долгие годы знакомства Варгус не слышал, чтобы Карла столько говорила о своих заботах. Лицо у нее и впрямь было уставшее.
Он сжал ее неуемную руку, загрубелую от каждодневного труда, но все такую же теплую и полную жизни. Впервые с тех пор, как Варгус прибыл в деревню, Карла встретила его взгляд. В ее пронзительных голубых глазах читался вопрос.
– Я не могу, – мягко сказал Варгус. – Это не для меня.
Карла выдернула руку, и он первый отвернулся, щадя то ли ее, то ли себя самого.
– Что там с легендой о Гэте?
Варгус отмахнулся.
– Отмирает, и я вместе с ней. В Гэта мало кто верит, а боятся и того меньше. Я сам виноват. Слишком долго не давал себе воли. В лучшем случае продержусь еще год-другой. Мне одна дорога – на войну.
В деревне только Карла знала, кто такой Варгус и на что он способен. Она не утверждала, что все понимает, зато умела слушать и верить. Было бы нехорошо скрывать от нее правду. Варгус ждал дальнейших расспросов, но их почему-то не последовало.
– Значит, пойдешь воевать?
– Пойду. Отправлюсь в Чарас, чтобы сражаться и убивать. За короля, за страну и за всех, кто не может себя защитить. Поклянусь железом в своей крови и буду биться до конца, каким бы он ни был.
Карла, помолчав с минуту, качнула головой. На лице ее как будто блеснула слеза – или ему померещилось?..
– Если бы кто другой такое сказал, я бы ответила, что он круглый дурак. Но для тебя это не просто слова?
– Нет. Такова моя клятва. Ее не нарушишь. Если я здесь останусь, то умру через несколько лет. На войне у меня хотя бы будет надежда.
Карла достала из-под прилавка пыльную бутыль из красного стекла, наполовину пустую, и щедро плеснула в два стакана густую синюю жидкость.
– Тогда удачи тебе, – сказала она, поднимая стакан.
