каждый день, но, несмотря на ее многочисленные и отчаянные напоминания, знать о себе не давал. Когда же долгожданное письмо наконец пришло, в нем содержалось нечто такое, что заставило Лили разорвать его в клочья и прекратить писать самой. Итак, они расстались до середины декабря 1911 года.
17 декабря 1911 года Осип Максимович писал родителям: «Я стал женихом. Моя невеста, как вы уже догадываетесь, Лиля Каган. Я ее люблю безумно, всегда любил. А она меня любит так, как, кажется, еще никогда ни одна женщина на свете не любила. Вы не можете себе вообразить, дорогие папа и мама, в каком удивительном счастливом состоянии я сейчас нахожусь.
Умоляю вас только, отнеситесь к этому чувству так, как я об этом мечтаю. Я знаю, вы меня любите и желаете мне самого великого счастья. Так знайте – это счастье для меня наступило».
Родители его были против этого брака, зная о необычном характере невесты и ее своенравии, но сдались на уговоры сына.
Двадцать шестого марта 1912 года отпраздновали свадьбу в семейном кругу, поскольку Лиля и слышать не хотела о венчании в синагоге. В угоду родным был приглашен знакомый раввин, который дома и произвел церемонию. Лиля надела, конечно, сильно декольтированное белое платье, но мама все же успела в последний момент прикрыть ее шалью. Был торжественный домашний обед со всеми родственниками – тети, дяди, маленькая Эльза, а кухарка много лет потом сокрушалась, что забыла подать хрен к мясу.
Все говорит о том, что Лили и Осип были горячо влюблены друг в друга: в письмах друзьям Осип пишет, что не может пробыть без нее ни минуты и что он «безмерно счастлив» оттого, что она согласилась стать его женой. При этом Осипу была известна почти вся ее пестрая биография, он ведь даже предлагал ей руку, когда она забеременела от другого. Лилина потребность в сексуальной свободе заставила бы большинство мужчин задуматься, но Осипа, видимо, не отпугнула.
Скорее всего, свободное отношение Лили к сексу не беспокоило Осипа по той простой причине, что сам он не связывал любовь с эротикой. И если, по словам ее знакомой А. Азарх-Грановской, Лили было свойственно «обостренное половое любопытство», то Осип таковым не страдал – его, по-видимому, не возмущало даже то, что это любопытство не ослабело и после свадьбы. «Мы никогда с ним не спали в одной постели, Ося этого не умел, не любил. Он говорил, что тогда он не отдыхает», – рассказывала Лили.
Маяковский в это время продолжал учиться во ВХУТЕМАСе, дружил с Давидом и Марусей Бурлюками и их родными. Это было добрейшее семейство. Молодежь часто собиралась у Бурлюков на Бронной, читали свои сочинения, спорили, пили чай с баранками. Велимир Хлебников там дневал и ночевал. Давид Бурлюк и Маяковский много рассуждали об искусстве, и Бурлюк просвещал юношу. Они увлеченно разговаривали, гуляли по бульварам, возвращаясь из ВХУТЕМАСа домой к Бурлюкам.
И однажды Маяковский прочел стихи
