нынешнее положение партизана-контрабандиста.
Однако, вовсе не это тревожило сейчас Даудова. И уж тем более, не мысли о войне или предстоящих боевых операциях против «федералов». Разговор с Михайленко мысленно вернула чеченца в те золотые годы, когда он был ещё молод, когда служил в Советских вооружённых силах, когда всё было для него просто и предопределено на несколько лет вперёд.
Ностальгия? В определённой степени, да!..
Вспоминал он сейчас о многом. И тем не менее, наиболее острые и самые волнительные воспоминания были связаны у Даудова с началом девяностых. Осенью 91-го, отправляясь в отпуск на родину, Салман задержался в Грозном на пару деньков…
Подобного тому, всеобщего восторга и радости за своих земляков, как в сентябре девяносто первого, Даудов видимо никогда, уж более не испытает. Ведь в тот период и в буквальном смысле на его же глазах, писалась история небольшого горного народа.
События, в некогда спокойном Грозном развивались в том сентябре стремительно. Толпы митингующих требовали немедленной отставки прежнего руководства республики. В чеченскую революцию вливались всё новые и новые силы. Мятежным духом заражалось всё больше и больше людей. В их числе был и Салман. Его душа пела, а духовному воодушевлению, казалось не будет конца.
Именно там, в революционном Грозном, Даудов и стал невольным свидетелем событий, благодаря которым впоследствии, коренным образом изменилась его судьба. Отряд Руслана Лабазанова захватил грозненский следственный изолятор, выпустив на свободу около двух тысяч заключённых. В те самые минуты будущий полевой командир окончательно и бесповоротно проникся новыми веяниями беззакония и вседозволенности.
«Зачем ждать нищенских подачек государства, когда можно прийти и взять то, что тебе давно положено!..»
И уже через пару месяцев, последовав примеру генерала Дудаева, капитан Салман Даудов бежал из российской армии, дабы по прибытию в независимую Ичкерию, присоединиться к чеченским сепаратистам…
Спирт
Ночи в горной местности, как ни в какой иной, почему-то кажутся особенно ранними и тёмными. Тогда как звезды, на том чёрном небосклоне, чрезвычайно яркими. В безоблачную погоду их здесь тьма-тьмущая – больших и маленьких; крохотных, как точечки и едва-едва различимых.
Именно эту причудливую картину ночного неба, на секунду зафиксировал для себя Самолюк, опрокинув в свой организм восьмую часть кружки чистого спирта.
Допив концентрированную жидкость, Игорь тотчас запил её водой. На мгновение затаил дыхание и, передёрнувшись всем телом, он выпустил из лёгких, пропитанный алкогольными парами воздух, после чего, с придыханием произнес:
– Мужики!.. А ночь-то нынче, какая тихая!.. Домой сразу захотелось!.. На Урале, они такие же!..
Однако солдаты, стоявшие рядом и молча наблюдавшие
