двор? Если призрак несчастного дядюшки Джона пригвоздил бы меня к постели, то живой человек, тайно проникший ночью в запертую комнату, только возбудил любопытство той, которая с малолетства отличалась склонностью совать свой нос во все, что ее не касалось.
С величайшей осторожностью я протянула руку к кремню для высекания огня, который Мэтти всегда оставляла возле моей кровати, и зажгла свечу. Кресло тоже стояло рядом. Я подтянула его к себе и, с трудом превозмогая боль, которую не облегчали долгие годы тренировки, опустилась в него. Шаги резко прекратились. «Значит, я права, – мелькнуло у меня в голове. – Никакой призрак не испугался бы звука скрипнувшего кресла». Я ждала долго, минут, наверное, пять. Незваный гость, похоже, успокоился, поскольку я отчетливо услышала звук выдвигаемого ящика. Я бесшумно пересекла в кресле комнату. «Кто бы там ни находился, – я зловеще улыбнулась, – он не знает, что калека способна перемещаться, если у нее есть сообразительный брат, наделенный даром изобретателя». Я подъехала к двери и снова прислушалась. Картина, которой Мэтти прикрыла прорезь, находилась на уровне моих глаз. Я задула свечу, рассчитывая на ощупь вернуться в темноте назад к кровати после того, как удовлетворю свое любопытство. Затем, затаив дыхание, я тихонько сняла картину с гвоздя и прильнула глазом к щелочке. Погруженная в полумрак, комната освещалась единственной свечой, стоявшей на голом столе. Я не могла ничего видеть ни справа, ни слева – отверстие было слишком маленьким, – но стол находился как раз напротив. За столом, спиной ко мне, сидел мужчина. На нем были сапоги со шпорами и куртка для верховой езды. Зажав в пальцах перо, он что-то писал на белом продолговатом листе бумаги, то и дело поглядывая на другой лист, лежавший рядом. Человек был сама плоть и кровь, а никакое не привидение, и напоминал клерка, спокойно переписывающего документ. Дойдя до конца длинного листа бумаги, он сложил его и, поднявшись из-за стола, открыл ящик секретера, стоявшего у стены, – при этом раздался звук, который я уже слышала. Как я сказала, в комнате царил полумрак, и я могла различить лишь шляпу у него на голове да куртку для верховой езды темно-красного цвета. Затем он вышел из моего поля зрения, унося свечу и бесшумно ступая в направлении самого отдаленного угла комнаты. После этого я ничего больше не слышала. И пока я ждала, озадаченная, прильнув к отверстию, я осознала внезапно, что сквозняк под дверью исчез. Тем не менее я не слышала, чтобы закрывали окно. Я наклонилась, опустила руку – сквозняка не было. Незнакомец каким-то непонятным образом устранил его, а сам в то же время вышел. Он покинул комнату не через дверь в коридор, а через какой-то другой проход. Я вернула картину на место, на обратном пути к кровати наткнулась в темноте на стол и разбудила Мэтти.
– Вы в своем уме? – пожурила она меня. – Разъезжаете по комнате в полной темноте!
И, взяв меня на руки, как ребенка, опять уложила в постель.
– Мне привиделся кошмар, – солгала я, – и показалось, что я слышу
