так интересна и трогательна ее судьба. По паспорту меня зовут Елизавета Торопова, где Торопова – фамилия, доставшаяся от покойного мужа.
Если бы еще лет шесть назад меня спросили, может ли случиться трагедия, которая, в буквальном смысле, порвет меня на части, я бы уверенно ответила – нет, меня ничто не может сломить. Сколько себя помню, у меня всегда был борцовский характер, и я никогда не была склонна к долгим переживаниям и огорчениям. Этому способствовало и не самое радужное детство в провинции, и наступившая впоследствии необходимость в одиночку выживать в тогда еще чужом, огромном Питере, где я училась и где впоследствии осела, кажется, навсегда. Наверное, именно благодаря моему характеру мы и подружились с Олегом, который уже тогда носил свой футляр, но в тайне, я думаю, нуждался в родственной душе, а потому вцепился в меня мертвой хваткой и с тех пор не отпускает, даже несмотря на свою постоянную занятость, длительные разъезды и многочисленных, периодически сменяемых любовниц.
Когда мы впервые встретились в университетской аудитории, мне было 17, а ему 22, он пришел на юридический после срочной службы и еще двух лет службы по контракту. Армию он покинул по доброй воле и безо всякого сожаления, хотя, как сам рассказывал, делал успехи, пользовался авторитетом у подчиненных и уважением у начальства и мог бы посвятить этому жизнь. На курсе он сразу стал одним из лучших, ему прочили блестящую карьеру, и он оправдал даже самые смелые надежды.
Что касается меня, то я особых надежд не подавала, хотя училась не намного хуже. Несмотря на всегдашнюю сдержанность и дисциплину, во мне уже тогда чувствовались несовместимые с юриспруденцией мечтательность и рассеянность, которые заставляли моих преподавателей вздыхать, а Олега – лукаво улыбаться.
Проект фирмы у него появился еще на первом курсе, фундамент он закладывал на протяжении второго и третьего, а на четвертом уже начал полноценно работать. Прошла всего пара лет после выпуска из универа, а его контора уже гремела на всю Россию. Сейчас он один из важнейших специалистов страны, его знают, боятся, добиваются его внимания и метят к нему в нахлебники. Денег у него столько, сколько мне с моим скромным писательским талантом, видимо, никогда не заработать. Мне, впрочем, столько и не требуется.
Олег неоднократно звал меня к себе работать, но я выбрала свободу. По окончании универа я на пару лет уезжала в Германию и даже подумывала там остаться, но тоска по родному Питеру взяла свое – я вернулась еще более дикая и своевольная, чем прежде. Просила Олега встретить меня с самолета, но он не смог прорваться сквозь плотный график и прислал «своего человека». У него масса мальчиков и девочек на побегушках.
В тот же год я написала свою первую повесть, которую напечатало небольшим тиражом одно из малоизвестных питерских издательств. Никакого особенного ажиотажа вокруг нее я не ждала, но, к моему удивлению, ее заметил популярный литературный критик и написал небольшую хвалебную рецензию. Это меня очень взбодрило, но не помогло – следующие две повести остались незамеченными.
Денег не хватало,
