меня глаза сами собой округлились.
– Что?
– Звучит глупо, ты права. Мы постоянно скандалили, терпеть это было невозможно. И все-таки…
Ничего себе заявленьице! Не хватает ему меня! Я до сих пор не пойму, как у нас обошлось без кровопролития, притом что мы на протяжении десяти месяцев работали рядом. Я ведь не раз порывалась прервать его существование с помощью степлера.
– Просто я тебя тогда видел каждый день, – продолжал Беннетт, и глаза его затуманились. – Я утром шел на работу и знал: твое общество мне обеспечено. Я тебя подначивал, ты отвечала тем же. И это было самое веселое. Но я этого не ценил.
Я допила вино и уставилась на Беннетта. Меня захлестнула новая волна нежности.
– Да, верно, – произнесла я. Более точные слова не шли на ум. – Я тоже принимала как должное то, что мы с тобой видимся каждый день. Правда, не меньше двадцати семи раз мне хотелось тебя отравить…
– Взаимно, – усмехнулся Беннетт. – А сколько раз я тебя мысленно из окна вышвыривал – и не сосчитать. Мне до сих пор немножко стыдно. Я мечтал с тобой поквитаться – и сегодня поквитаюсь.
– Может, у тебя и план имеется?
Он поднял бровь.
– А как же. Для начала я стащу с тебя эту юбку. – Беннетт наклонился, заглянул под стол, как бы оценивая сложность задачи. – Я бы наказал тебя за то, что ты носишь кружевное белье с целью меня помучить, но мы оба знаем, что я только за.
Беннетт выпрямился, потянулся, сцепил руки за головой, не сводя с меня взгляда. Взгляд был тяжелый, моя кожа покрылась мурашками. Кто другой на моем месте испугался бы – раньше я тоже пугалась, но сейчас чувствовала только прилив адреналина. В груди поднималась горячая волна, тепло распространялось по всему телу.
– И потом, что у тебя за кофта? – продолжал Беннетт. – Для чего на ней столько пуговиц? Так вот: этим пуговицам недолго осталось. Знаешь, как они звенят, когда падают на пол?
Я закинула ногу на ногу и тяжело сглотнула. Беннетт проследил за моим движением, уголки его губ слегка поднялись.
– А потом я, пожалуй, разложу тебя прямо вот на этом столе. – Он приподнялся, надавил на столешницу своими сильными руками, словно проверяя стол на прочность. – Я закину твои ноги себе на плечи и буду тебя вылизывать. До того тебя доведу, что ты взмолишься о моем члене.
Я пыталась делать равнодушное лицо, пыталась отводить глаза. И не могла. В горле пересохло. Хриплым голосом я произнесла, желая подразнить Беннетта:
– А вчера ночью кто тебе мешал?
– Вчера ночью мы оба были как выжатые лимоны. Я просто хотел тебя удовлетворить, и всё. Зато сегодня я свое возьму. Сегодня все будет медленно. Я тебя медленно раздену. Я буду выцеловывать каждый дюйм твоего восхитительного тела. Трахать тебя. И смотреть, как ты трахаешь меня.
Меня бросило в жар.
– Надо же, какие мы самоуверенные.
– Главное, что самоуверенность обоснованная.
– Думаешь, Беннетт, у тебя одного план есть?
Я
