сшибли ударом на землю, умело сгруппировался, защищаясь от ног, и продержался так, пока Мошков не подоспел на подмогу.
Сегодня напарникам предстояло осмотреть тягач, подготовленный механиками. Сидя на территории автобазы, помнившей еще советские времена, они лениво обсуждали достоинства и недостатки грузовиков. Перченков отдавал предпочтение МАНам с их 1400-литровыми баками и удобными салонами.
– Фигня, – обронил Мошков, облизывая губы. – МАНы неустойчивы на склонах и буграх. Я свой два раза ронял. Больше не один грузовик не клал, только МАН.
– Зато поворачивает без заносов, – заступился за марку Перченков. – Хоть при восьмидесяти, хоть на девяносто.
– Радиус маловат. На ограниченном пространстве не развернешься. Сравни со «сканией».
– Хорошо руля слушается и разгон замечательный, но мощности маловато.
Они могли бы продолжать спор еще долго, но в этот момент из-за угла вывернул их собственный белый тягач.
– Тебе кто разрешал нашу «снегурку» трогать? – накинулся Перченков на механика, выпрыгнувшего из кабины. – В другой раз руки повыдергиваю, понял?
– Оставь его, – поморщился Мошков. – Парень старался, а ты ему вместо спасибо «руки повыдергиваю»… – Он вопросительно взглянул на механика. – Фуру когда цеплять будете?
– Не раньше следующей недели. Хозяин новые фуры закупает. Изотермик, восемьдесят кубиков.
– Значит, продолжаем отдыхать, – обрадовался Перченков, когда они снова остались вдвоем. – Попьем вечером пивка?
– Сегодня не могу, – сказал Мошков. – За мной подруга заскочит. Мы в кино собрались.
Говоря это, он ласково провел ладонью по кабине «вольво». Зверь, способный перетянуть 750 лошадей. И пробегает без заправки 2223 километра. Салон простоват, и электронный спидометр глючит, но это мелочи. Профессиональный водитель скорость на глаз безошибочно определяет, а кабина – это рабочее место, а не комната отдыха.
– Купим мы когда-нибудь себе по такой красавице? – пробормотал он мечтательно.
– Ага, держи карман шире! – скривился Перченков. – Пока триста штук скопишь, ноги протянешь. Особенно теперь. Я уже заметил закономерность: как новье покупают, так у нас сразу зарплаты падают. И попробуй возразить. В бараний рог согнут!
Перченков оседлал своего любимого конька. По его глубочайшему убеждению, жизнь была устроена так, что умные, работящие и порядочные люди всегда находились в зависимости от негодяев и проходимцев. Это был мировой заговор. Честные труженики не имели никаких шансов обрести свободу. Разве что в октябре семнадцатого, хотя в середине восьмидесятых опять все профукали. Этих событий Перченков помнить не мог, однако рассуждал о них так горячо, словно лично брал Зимний или наблюдал за разрухой времен перестройки.
– Мы ведь как живем? – разглагольствовал он, норовя взять Мошкова за пуговицу, что тот упорно не позволял сделать. – Живем как рабы бесправные. И ведь ничего хозяину не скажи. Он у тебя вычитает из зарплаты
