зачерпнуть. Что такое один маленький котелок на десять человек? Только по ложке на нос и досталось. Середин отставил опустевшую посудину в сторону, уже без особого стеснения взял разрезанный пополам хрустящий огурец, присыпанный солью с перцем, ломтик вареной убоины.
– Тебя как зовут-то, мил человек? – поинтересовался кареглазый бородач, что сидел, помнится, на второй повозке.
– Олегом, – кивнул Середин, жуя мясо.
– А меня Захар. Вот сын мой, Коля. Аккурат на Коловорот, Ярилин праздник, родился. Это Рюрик, дед мой по матери, и сын второй, Трувор. Голосистый был младенец, оттого и нарекли…
Получалось, что все путники были чем-то вроде одной большой семьи: зятья, кумовья, племянницы, братья. Правда, половину имен ведун упустил, не поняв, к кому они относятся, но главное усвоил: старшего в обозе зовут Захаром, седовласого старца – Рюриком, а двух девиц – Акулиной и Всеславой. И живут они все вместе в одной деревне – некой Сураве, что отстоит отсель за двумя реками.
– Сам-то из каких краев будешь, Олег? – неожиданно перескочил наличность ведуна Захар. – От дела лытаешь али дело пытаешь?
– Вообще, с Новгорода я. Токмо так сложилось, что дом мой – дорога, а из родичей – только сабля вострая да щит добрый, – не стал вдаваться в подробности Середин.
– Вижу, вижу, – кивнул бородач. – Однако же странная у тебя справа. Вроде поддоспешник на плечах – а ни подшлемника, ни шлема у седла не видать. Вроде сабля на поясе, щит у луки седла – а рогатины у стремени не стоит. Броню, вестимо, в любой узел спрятать легко. Но копья пополам не сложишь, в суму не упрячешь. А как же без рогатины ратному человеку?
– Коли на медведя, волка али людей охотишься, той вправду без копья никак, – тихо согласился Середин. – Но коли дичь твоя мала, хитра и стали ничуть не боится, то и рогатина – лишняя обуза. Тяжесть изрядная, а проку – никакого.
– От как? – удивился мужик. – Что же это за добыча, которую железом не отпугнешь?
– Всяка разна бывает, – после некоторого колебания ответил Олег. – Где на оборотня наткнешься, где навки людям жить мешают, где криксы с болота норовят к жилью перебраться, где баечник детей душит. Нежить всякая встречается – и ласковая, и недобрая. Вот на последнюю и охочусь.
– А-а… – сообразил бородач. – Так ты колдун бродячий! От почто дождя здесь не каплет, хотя окрест вся земля уж полдня, как чавкает.
– Я не колдун, Захарий, – устало покачал головой Середин, уставший поправлять всех знакомцев. – Колдуны – это те, что магией своей прибыток получить желают. Себя поднять, других припугнуть, злобу черную на слабом сорвать. А я – так, ведаю кое-что в этом деле да пользуюсь, коли нужда заставит.
– Ведун, стало быть, – тут же согласился мужик. – Слыхали мы в Рязани о прошлом годе об одном. Бродит, дескать, по землям, нечисть изводит да суд справедливый чинит.
– Суд справедливый князь али сход токмо учинить могут, – отказался от ненужной славы Середин. – А я лишь помогаю людям добрым с нежитью управляться.
