Значит так, существует несколько теорий. Одна из них – это теория суперструн, согласно которой материя в масштабах порядка 10–35 рассматривается как полевая структура, представляющая набор стоячих волн. Колебания этих струн совершаются в десятимерном пространстве, все измерения которого, кроме привычных нам, свёрнуты в сложные формы.
– Потрясающе! Я так и думала! Я догадывалась, я это чувствовала.
– Да? Эта теория уже не новая. А вот относительно недавно космическим телескопом «Ферми» зарегистрированы гамма-лучи – самый высокоэнергетический вид излучения. Это был двухсекундный гамма-всплеск, пришедший из галактики, находящейся от нас на расстоянии 7 миллиардов световых лет.
– Боже мой! Фантастика!
– В составе этого всплеска астрономы обнаружили пару квантов с длинами волн, различающимися примерно в миллион раз.
– Соответственно, во столько же раз различается их энергия? Невероятно!
– Нам нужен микроскоп в 10 миллионов миллиардов миллиардов раз более мощный, чтобы разглядеть события в планковском масштабе.
– То есть нужно такое увеличение, чтобы отдельный атом казался бы больше целой галактики?
– Всё верно. Если нечто локализовано в области меньшего размера, гравитационное искривление окажется столь сильным, что вся область пространства превратится в крошечную чёрную дыру.
– Чем точнее определена область пространства, тем неопределённее количество содержащейся в ней энергии.
Казалось, я задыхаюсь от возбуждения, настолько синхроничны были эти научные факты с моими догадками и гипотезой, которая даже мне порой казалась фантастической. Теперь я понимала, что на правильном пути. И если совместить духовное и физическое, я найду отгадку, истину, тайну мироздания. Я подошла к столу с напитками за бокалом энергококтейля.
– Я убеждён в многомерности нашего пространства, – стоя у стола, двое учёных горячо спорили, и я невольно подслушала их разговор. – Ну да. Взять хотя бы существование квазикристаллов.
– Простите, а чем квазикристаллы отличаются от обычных кристаллов? – невинно спросила я и шумно потянула коктейль через трубочку, привлекая внимание.
– Кх, кх, кх, – закашлялся учёный и смерил меня оценивающим взглядом. Получив отпор моих уверенно устремлённых на него глаз, очень серьёзных и спокойно ожидавших ответ, он сделался весьма учтивым и даже слегка улыбнулся. – Их миры схожи, и между ними можно провести мосты, но в то же время они разные. Например, наночастицы, не обладая трансляционной периодичностью, могут обладать любой симметрией. Таким образом, наночастица…
– Своего рода зародыш кристалла, – вставил второй собеседник.
– Да! На самом деле может иметь запрещённую симметрию.
– И очень часто имеет, – опять не удержался другой, пытавшийся понравиться мне, всем своим телом выдавая себя с головой.
Я легко считывала все посылы и вибрации тела
