на крыльце и догадавшись, что налицо конфликт, он тут же ненатурально улыбнулся.
– Прошу прощения. Добренький денек! Что случилось? Господин Павлов, если не ошибаюсь?
Павлов молча кивнул.
– А я Жучков. Можно просто Сан Митрич. Чем могу служить?
Он так быстро и так невинно заморгал своими лазурно-голубыми глазками с белыми ресницами-пушинками, что Артем не выдержал, усмехнулся.
«Прямо ангелочек какой-то…»
– Вот ваши работнички учинили безобразие, – слегка пародируя собеседника, ответил он, – мешают жильцам. Нарушают конституционное право на отдых, здоровье и безопасность.
– Именно! Заморозили весь дом! Безобразие… – почувствовав подкрепление, вступила в дискуссию соседка. – Я пойду в рай… в райсвет… в райсовет! Найду на вас управу.
Жучков заволновался, глазки забегали, а реснички заморгали еще быстрее.
– Ай-ай-ай! Не беспокойтесь, уважаемые! Не беспокойтесь. Сейчас разберусь, и быстренько наведем порядочек, – он показал свой кругленький кулачок слесарям. – Ух, безобразники! Быстро все восстановить. В кратчайшие сроки пустить в дом тепло!
Павлов грустно усмехнулся и с чувством победителя двинулся к подъездной двери. К похоронам отца ему предстояло очень и очень многое успеть.
Соседи
Утро похорон выдалось на редкость отвратительным. Хотя каким еще может быть день прощания с самым близким человеком? Отец для Артема был не просто «родитель». Он был для него целой Вселенной. Мощное звено в цепи родословной всех Павловых – от пращура Святослава, ближайшего помощника и советника Владимира Красно Солнышко, до вполне современного, испорченного цивилизацией адвоката Артема Павлова – оборвалось.
Осознавать, что отца нет не только в этой квартире, но и на даче у мамы, и что ему не позвонишь на работу, было и странно, и страшно. Артем по старой привычке, только без музыки, отжался с полсотни раз от пола, зашел в ванную комнату, повернул кран и вздохнул. Кран ответил тоскливым шипением, словно проколотая автомобильная шина. Он покрутил металлический рычажок снова, труба закряхтела и сделала ржавый плевок в раковину.
– Да чтоб тебя! – рыкнул Артем.
Дальнейшие попытки реанимировать водопровод ни к чему не привели. Он вышел на кухню. История повторилась. Труба шипела, вздыхала и похрапывала, но воды так и не дала ни капли. Артем достал бутылку минеральной воды и, набрав пригоршню, умылся. Бритье почти насухую было подобно пытке, но приходилось терпеть. А уже когда Артем влез в строгий черный костюм и повязал такой же траурный галстук, ему пришла мысль проверить и батареи. Те оказались ледяными. И даже кнопка вызова лифта, когда он вышел на лестничную площадку, то загоралась, то потухала. Лифт не отзывался.
– Вот же жучок этот Жучков! – помянул недобрым словом начальника жэка Артем. – Ладно, разберемся с вами чуть позже, господин управдом.
Ему следовало поторопиться. В девять утра начиналась литургия
