листву. Я увидел, как луна ушла с вахты и реку начало заволакивать тьмой; потом над деревьями забелела светлая полоска, и я понял, что скоро рассветет. Тогда я взял ружье и, на каждом шагу останавливаясь и прислушиваясь, пошел к тому месту, где я наступил на золу от костра. Но мне что-то не везло: никак не мог найти то место. Потом смотрю, так и есть: сквозь деревья мелькает огонек. Я стал подкрадываться, осторожно и не торопясь. Подошел поближе; смотрю – на земле лежит человек. Я чуть не умер со страху. Голова у него была закутана одеялом, и он уткнулся носом чуть не в самый костер. Я сидел за кустами футах в шести от костра и не сводил с него глаз. Теперь уже стало светлеть перед зарей. Скоро человек зевнул, потянулся и сбросил одеяло. Гляжу – а это Джим, негр мисс Уотсон! Ну и обрадовался же я! Говорю ему:
– Здорово, Джим! – и вылез из кустов.
Он как подскочит да как вытаращит на меня глаза! Потом бросился на колени, сложил руки и начал упрашивать:
– Не тронь меня, не тронь! Я никогда мертвецов не обижал. Я их всегда любил, все, что мог, для них делал. Ступай обратно в реку, откуда пришел, оставь в покое старика Джима, он с тобой всегда дружил…
Ну, мне недолго пришлось ему объяснять, что я не мертвец. Уж очень я обрадовался Джиму. Теперь мне было не так тоскливо. Я не боялся, что он станет кому-нибудь рассказывать, где я прячусь, – я так ему и сказал. Я говорил, а он сидел и смотрел на меня, а сам все молчал. Наконец я сказал:
– Теперь уже совсем рассвело. Давай-ка завтракать. Разведи костер получше.
– А какой толк его разводить, когда варить все равно нечего, кроме земляники и всякой дряни! Да ведь у тебя есть ружье, верно? Значит, можно раздобыть чего-нибудь и получше земляники.
– Земляника и всякая дрянь… – говорю я. – Этим ты и питался?
– Ничего другого не мог достать, – говорит он.
– Да с каких же пор ты на острове, Джим?
– С тех самых пор, как тебя убили.
– Неужто все время?
– Ну да.
– И ничего не ел, кроме этой дряни?
– Да, сэр, совсем ничего.
– Да ведь ты, верно, с голоду помираешь?
– Просто лошадь съел бы! Верно, съел бы! А ты давно на острове?
– С той самой ночи, как меня убили.
– Да ну! А что же ты ел? Ах да, ведь у тебя ружье! Да-да, у тебя ружье. Это хорошо. Ты теперь подстрели что-нибудь, а я разведу костер.
Мы с ним пошли туда, где был спрятан челнок, и, покуда он разводил костер на поляне под деревьями, я принес муку, грудинку, кофе, кофейник, сковородку, сахар и жестяные кружки, так что Джим прямо остолбенел от изумления: он думал, что все это колдовство. Да еще я поймал порядочного сома, а Джим выпотрошил его своим ножом и поджарил.
Когда завтрак был готов, мы развалились на траве и съели его прямо с огня. Джим ел так, что за ушами трещало, – уж очень он изголодался. Мы наелись до отвала,
