на манеж вышел клоун. Красный накладной нос сидит криво, некогда рыжий парик покрыт ржавыми потёками. Старый, прорванный в десятке мест пиджак весь в пыли и пудре.
Представление началось. Клоун пытался жонглировать, таскался по арене, отыгрывая свои нехитрые номера… Но он был стар. Очень стар. Мячи валились из рук, ноги не держали, и клоун падал, смешно дёргая ими в воздухе, вставал снова… В зале стояла тишина. Сотни глаз неотрывно следили за происходящим, застыли даже обычно неугомонные дети. Казалось, все увлечены происходящим. Но смеха не было. Ни единого звука. Ни движения. Всё замерло. Клоун закончил и, сопровождаемый душным безмолвием, удалился за кулисы. Когда серый полог сомкнулся за его спиной, зал вновь наполнился шорохом и бормотанием. Зрители поднимались со своих мест и неторопливо покидали помещение.
Клоун вернулся в гримёрку, уронив немощное тело на стул, замер, глядя в старое облезлое зеркало. Рука слепо шарила по столу в поисках пудреницы. Сегодня никто не смеялся. Как и вчера, как и год, и два назад. Собственно, этого им и не было нужно. Зрители продолжали приходить снова и снова, ведомые непонятным инстинктом. Им не нужно было веселье, а он не ждал смеха. Они все давно были мертвы.
На обломках погибшего мира толпы мёртвых людей продолжали изо всех сил делать вид, что они живы.
Двое за рулём
– Давай быстрее, чего тормозишь?!
Илья, едва усевшийся за руль, страдальчески закатил глаза, мысленно пожелав себе доброго утра.
– Заводись, давай! Да что ж мне за наказание-то, а? Заводись, если сейчас тронемся, как раз в «зелёную волну» успеваем!
– Эля, помолчи, пожалуйста.
Илья сосредоточенно изучал данные на приборной панели, высматривая просветы в потоке машин.
– Чего это? Хочу и говорю!
– Ты мешаешь!
– Мешаю?! Ах, ты…
Илья примирительно поднял руки.
– Всё, не начинай. Видишь? Я уже завожу, трогаюсь…
Ярко-синий остроносый автомобиль юркнул в поток, его повлекло к главной трассе, под завязку набитой спешащими по делам шустрыми рыбками-машинами.
– Скорость не превышай.
– Я иду в потоке.
– Сказала же – не превышай!
– Ты что, слепая? – в голосе Ильи звякнула сталь. – Я в потоке иду, тут медленнее нельзя!
– Не ори на меня!
Илья глубоко вдохнул, про себя досчитав до десяти. Рука скользнула по сенсорной панели, из колонок заскрипело что-то модное. Пальцы забарабанили по рулю, мелодия набирала объём и темп, готовясь разразиться финальным проигрышем, когда Эля переключила магнитолу на свой трек. Безголосая певичка старательно, но неумело рыдала про очередную безответную любовь. От бездарной аранжировки моментально заныли зубы. Илья вопросительно вздёрнул бровь.
– И что это такое?
– Мурлена
