президент – чтобы его переизбрали в ноябре, – продолжил Пол, чувствуя, как Франклин Делано Рузвельт взирает на него с портрета над каминной полкой.
Повисла неловкая тишина. Гордон засмеялся, сенатор остался невозмутим.
Пол затушил сигарету.
– Ну, теперь я все понял. Если меня поймают, связи с вами немцы не увидят. Или с ним. – Шуман кивнул в сторону Рузвельта. – Черт подери, я же просто сумасброд гражданский, а не солдат, как эти детки, – взглянул он на молодых лейтенантов.
Эйвери улыбнулся, Маниелли тоже, но совершенно другой улыбкой.
– Да, Пол, ты все понял верно, – подтвердил сенатор.
– Я и по-немецки говорю.
– По нашим данным, довольно бегло.
Гордясь страной своих предков, дед и отец Пола заставляли детей учить немецкий и общались на нем дома. Полу вспомнились нелепые ситуации, когда родители ссорились и мать кричала на отца по-гэльски, а он на нее – по-немецки. Старшеклассником Пол работал у деда в типографии – набирал и корректировал немецкие тексты.
– Каков план? Я не говорю, что согласен, а просто любопытно. Так каков план?
– В Германию отплывает корабль с нашими олимпийцами, их семьями и с журналистами. Отправление послезавтра. Ты поедешь с ними.
– С олимпийцами?
– Мы решили, что это оптимальный вариант. Берлин заполонят иностранцы. Суматоха поднимется такая, что у армии и полиции будет забот полон рот.
– Официально на Олимпиаде тебе работать не придется, – заверил Эйвери. – Игры начинаются первого августа, Олимпийскому комитету известно, что ты журналист.
– Спортивный журналист, – уточнил Гордон. – Это твое прикрытие. Тебе нужно валять дурака и не привлекать к себе внимания. На пару дней поселишься в Олимпийской деревне, потом осторожно выберешься в город. В отель нельзя: нацисты отслеживают гостей, фиксируют паспортные данные. Для тебя забронируют номер в частном пансионе.
Пол – воробей стреляный. Разумеется, у него появились вопросы.
– Я буду там под своим именем?
– Да, останешься собой. Но мы оформим тебе и запасной паспорт – с твоей фотографией, но на чужое имя. Паспорт подданного другой страны.
– Ты похож на русского: высокий, крепкий, – отметил сенатор. – Решено, что будешь русским.
– Я не говорю по-русски.
– Там никто не говорит. Кроме того, запасной паспорт тебе вряд ли понадобится. Он на самый крайний случай, чтобы выехать из Германии.
– Или на случай гибели, чтобы никто не разобрал, кто я и откуда, – добавил Пол.
Неуверенность сенатора и взгляд, украдкой брошенный на Гордона, доказывали, что Шуман попал в точку.
– А на кого я якобы работаю? – не унимался Пол. – Все газеты пришлют в Берлин стрингеров. Они мигом поймут, что я не журналист.
– Об этом мы подумали. Ты внештатник: пишешь статьи, а по возвращении домой предлагаешь их спортивным газетенкам.
