поверхностью палубы, превратившись в сгусток клубящейся темноты – клубок бесконечных линий, что изгибались таким образом, который ей никак не удавалось передать на плоской бумаге. Поэтому она писала заметки и сопровождала их набросками.
– Пища… – сказал Узор.
Голос спрена походил на жужжание, а еще он вибрировал, когда издавал звуки.
– Да, – ответила Шаллан. – Ее нужно есть.
Она взяла из стоявшей рядом миски маленький лимафрукт, положила в рот, прожевала и проглотила.
– Есть, – бормотал Узор. – Превращать… ее… в себя.
– Да! Именно.
Он опустился, вошел в доски палубы, и чернота растворилась. Спрен снова стал частью материала – древесина из-за него пошла волнами, словно вода. Он скользнул по палубе, потом по ящику рядом с Шаллан забрался в миску с маленькими зелеными фруктами. В миске Узор расположился на всех фруктах сразу, и кожура каждого покрылась складками и выступами, вторя его форме.
– Ужасно! – донесся из миски вибрирующий голос.
– Ужасно?
– Разрушение!
– Что? Нет, мы так выживаем. Все существа нуждаются в еде.
– Ужасное разрушение – есть! – ошеломленно заявил спрен и перебрался обратно на палубу.
«Узор излагает все более сложные мысли, – записала Шаллан. – Отвлеченные понятия даются ему легко. Ранее он задавал мне вопросы: „Почему? Почему ты? Почему быть?“ Я истолковала это как вопрос о моей цели и ответила: „Чтобы искать истину“. Он, похоже, легко понял, что я имела в виду. И все же некоторые приземленные вещи – вроде того, зачем людям нужно есть, – целиком ускользают от его понимания. Это…»
Она перестала писать – бумага пошла складками, и на странице проявился Узор, чьи тонкие грани приподняли только что написанные ею буквы.
– Почему это? – спросил он.
– Чтобы помнить.
– Помнить, – повторил спрен, пробуя новое слово.
– Это значит… – Буреотец! Как же ей объяснить, что такое память? – Это значит осознавать, что ты делал в прошлом. В другие моменты, которые случились много дней назад.
– Помнить. Я… не могу… помнить…
– Какое твое самое раннее воспоминание? – спросила Шаллан. – Где ты был вначале?
– Вначале, – проговорил Узор. – С тобой.
– На корабле? – Девушка начала записывать.
– Нет. Зеленое. Пища. Пища не чтобы есть.
– Растения?
– Да. Много растений.
Он завибрировал, и Шаллан подумалось, что вибрация подражает шуму ветра в ветвях. Она сделала глубокий вдох. Казалось, еще чуть-чуть – и палуба превратится в тропинку, ящик станет каменной скамейкой. Все выглядело зыбким, ненастоящим, но таким похожим на настоящее. Отцовский сад. Узор на земле, нарисованный в пыли…
– Помнить, – шепотом проговорил спрен.
«Нет, – в ужасе подумала Шаллан. – НЕТ!»
Видение
