Надежда смирилась.
«Видно, Татьяна, нам с тобой никуда друг от друга не деться, будем до пенсии с тобой вместе».
Полякова со смехом согласилась, и дамы почти подружились. И теперь она не обиделась на Надеждин выпад, ответила спокойно:
– Да что я буду им интересоваться, он странный какой-то, сидит в углу, целый день может молчать.
Это верно, женщин Никандров вообще сторонился, но иногда, когда они с Надеждой оставались попозже на работе одни, он вел себя вполне вежливо, даже пил с ней чай и беседовал на отвлеченные темы.
Опять пришел Голубев, мрачнее тучи, а с ним и милиционеры, которые расспросили всех по первому разу и решили взяться за содержимое никандровского стола. Чего там только не было! Старые газеты, хлебные крошки, микросхемы, конфеты «Коровка», кусок мыла, кипятильник, книжка кроссвордов, дорожные шахматы, начатая коробка кошачьего корма, милицейский свисток (его почему-то особенно долго рассматривали), куча использованных трамвайных талонов, пачка бритвенных лезвий «Жиллетт», сапожная щетка и тюбик крема для обуви и, конечно, куча старых схем, отчетов и синек. По-видимому, не найдя ничего интересного, оперативники переговорили по телефону со своим начальством, получили какие-то ценные указания и уехали.
После их ухода Валя опять подсел к Надежде.
– Ну, уехала милиция, теперь туда вызывать будут, если что. Слушай, а с чего это менты взяли, что Никандров в психушке лежал?
– Да кто тебе это сказал, Елистратыч? Не в психушке, а в нервной клинике, осложнение у него было после сотрясения мозга, он мне сам рассказывал, да и было-то это с ним лет пятнадцать назад.
– Ну надо же, а менты так повернули, что он вроде бы даже на учете состоял.
– Так проверить же можно!
– Ну, если дома у него скажут, что с ним все в порядке было, тогда, может, и станут проверять, а так… Сбрендил и повесился.
Надежда подумала, потом решилась:
– Знаешь, Валя, дома у него ничего не скажут. Он им дома не нужен был. У него сын взрослый, юридический окончил, работает в фирме, а у жены свой бизнес – цветочный. Она над всеми ларьками на Ладожской не хозяйка, конечно, но управляющая. И деньги зарабатывает приличные. А Никандров, конечно, денег приносил мало, да и характер у него был мрачноватый. В общем, он сам мне как-то рассказывал перед отпуском, жена, говорит, скандалит и гонит его из дому. Я, говорит, работаю, дочку прокормить и одеть смогу (дочка у него еще есть, школу заканчивает), а тебя уж извини.
– Ну ничего себе, жили, жили, двух детей нажили, а как денег мало зарабатывает, так сразу и гонят в шею! А знаешь, я думаю, выгнала она его, потому что я, когда утром с ним перед работой сталкивался, то смотрю, что ходить он стал не с той стороны, ну, не с той остановки, откуда раньше ходил, не из дома, значит, ездил.
– А где же он тогда жил-то?
– Да похоже что на даче. У них дача тут недалеко по Финляндской дороге. Там дом зимний, от матери ему остался, ты не была?
