смотрел на закованную в камень Москва-реку.
Это невыносимо. Теперь, когда Юра уехал, когда он так далеко, что не дотянуться, не докричать, просто ужасно продолжать играть эту опостылевшую роль! Делать вид, что она все та же наивная девочка, которая только и думает что о пятерке за контрольную… А она женщина! Она познала любовь. Горечь и прелесть любви, и теперь несет тягостное бремя разлуки…
Она вновь и вновь вспоминала день отъезда Кузнецовых. Вопреки просьбам Юры она пришла проводить его. Пришла не одна, с Ритой. Та не подвела, без нытья поднялась в шесть утра, натянула сарафан и вылезла в окно. Лера поджидала ее в саду. Они прошли по спящим улицам своего дачного поселка, зябко вздрагивая от прикосновений мокрой, росной травы.
– Как это романтично! – пробовала в свойственной ей восторженной манере восклицать Рита. – Он уезжает. Его зовет долг… Как там, у Светлова? «Гренада, Гренада, Гренада моя…» или еще: «Девушки ночами пишут письма, почтальоны ходят по земле…»
Лера разговора не поддерживала. Она вообще не могла разговаривать. Он уезжает! Уезжает далеко, за границу. Это так чудовищно, так несправедливо!
Ведь сам Юра не может решать – ехать ему или оставаться. Он полностью зависит от родителей. Их разлучают, и ни одна живая душа не может понять, как ей тяжело! Даже Рита пытается шутить, тогда как Калерия едва сдерживает слезы.
Вот наконец зеленая, с голубым, дача Кузнецовых. У ворот – черная «эмка».
Девушки подошли в тот момент, когда Юрин отец усаживался впереди, рядом с водителем. Юра с матерью и братишкой сидели сзади. Увидев девушек, Юра нахмурился. Лера знала, что он будет хмуриться. Ведь ему тоже больно, как и ей, но он должен скрывать свою боль. Ведь он мужчина.
Она сделала невольное движение в сторону машины, но Рита одернула ее: «Подожди».
Рита щедро улыбнулась и помахала Юре. Он что-то сказал матери, и та что-то ответила. Юноша выбрался из машины. У Леры так колотилось сердце, что она думала – оглохнет от его ударов. Как только Юра подойдет, она упадет или умрет сразу. У него на руках. Но Рита опередила подругу – повисла у Юры на шее. Лера сначала ничего не поняла, зато Юра быстро включился в Ритину игру. Он обнимал Риту, а смотрел на Леру. Взгляд его был печальным. У нее перед глазами и теперь стоит его взгляд. Потом Рита отцепилась от него, и он обнял Леру. Только теперь, перебирая, как бисер, подробности прощания, она стала понимать, почему Рита так сделала и почему он не хотел, чтобы она пришла проводить его.
Из глубин черной «эмки» на них смотрели Юрины родители и братишка.
На людях влюбленные не могли ничего сказать друг другу, не могли открыто проявить чувства. Да они, пожалуй, все сказали друг другу накануне, в голубятне Кузнецовых. Вчера она сама пришла к нему ночью, благополучно миновав сети Васенькиной сигнализации, темноту поселковых улиц, забор, лестницу, ведущую к голубятне. Голуби ворковали
