style="font-size:15px;"> – Я тоже, – горько сказал ведьмак, – не могу отделаться. Никогда не пойму эльфов. Но по крайней мере уже знаю, почему большинство людей не питает к ним нежных чувств. Трудно, понимаешь, отделаться от ощущения, что они насмехаются над нами, измываются, презирают. Смеются.
– В тебе говорит антропоморфизм.
– Разве что самую малость. Но ощущение остается.
– Что дальше?
– Возвращаемся в Каэд Мырквид за Кагыром, друидки уже наверняка подлатали его оскальпированную головенку. Потом садимся на лошадей и воспользуемся приглашением княгини Анны-Генриетты. Не гримасничай, вампир. У Мильвы сломаны ребра, у Кагыра разбита башка, небольшая передышка в Туссенте обоим пойдет на пользу. Надобно также вытянуть Лютика из аферы, потому как, сдается мне, он вляпался крепко.
– Ну что ж, – вздохнул Регис, – да будет так. Стану держаться подальше от зеркал и собак, сторониться чародеев и телепатов. А если меня, несмотря на все, раскроют, рассчитываю на тебя.
– Можешь, – серьезно ответил Геральт. – Я тебя в беде не оставлю. Дружище.
Вампир улыбнулся, а поскольку они были одни, позволил себе показать полный комплект резцов, клыков, коренных и зубов мудрости.
– Дружище?
– Во мне говорит антропоморфизм. Ну ладно, выбираемся из этих пещер, дружище. Ибо здесь, похоже, мы не найдем ничего, кроме, как сказала бы Мильва, ремонтизма.
– Ревматизма… Разве что… Геральт? Tir na Bea Arainne, эльфий некрополь, судя по тому, что ты видел, находится за наскальной картиной, как раз за этой стеной… Туда можно попасть, если… Ну, понимаешь? Если ее раздолбать. Об этом ты не подумал?
– Нет, не подумал.
Королю-Рыбаку, видать, снова подфартило, потому что на ужин были копченые гольцы. Рыбы оказались настолько вкусными, что про ученые разговоры забыли. Кондвирамурса объелась снова.
Копченые гольцы отыгрались на сновидице. «Пора спать, – подумала она, второй раз поймав себя на том, что страницы книжки переворачивает машинально, вовсе не улавливая содержания. – Пора!»
Она зевнула, отложила книжку. Раскинула подушки из положения «читать» в положение «отдыхать», заклинанием погасила лампу. Комната моментально погрузилась в непроницаемый, тягучий как патока мрак. Тяжелые бархатные шторы были плотно затянуты – адептка давно уже на практике убедилась, что в темноте видеть сны легче. «Что выбрать? – подумала она, потягиваясь и ворочаясь на простыне. – Отдаться онейроидной стихии или попытаться ловить на крючок?»
Вопреки общераспространенным утверждениям, сновидицы не помнили даже половины своих вещих снов, значительная часть их оставалась в памяти в виде смешения картинок, меняющих расцветки и формы, словно в калейдоскопе, детской игрушке из зеркалец и стеклышек. Еще полбеды, когда перемежающиеся картинки были просто лишены какого-то склада, лада и даже намека на значимость. Тогда можно было спокойно перейти к следующему пункту «повестки
