элиминаторной политикой имеют хотя бы какое-то отношение к исторической науке.
Вообще некоторым фоном всех этих дебатов выступает определенный политический заказ – взять курс на «нормализацию» немецкой истории. Это совершенно необходимо, как вероятно думают заказчики, для формирования «здорового немецкого патриотизма», ведь история немецкого государства с момента своего относительно недавнего создания (1871 г.) не дает большого количества примеров для этого. Ну а если вспомнить, что сам Вильгельм II весьма однозначно был настроен в связи с возможным физическим устранением евреев и русских, становится понятным стремление некоторых немецких историков таким образом препарировать свою историю, чтобы там появились основания для политически корректного в современном политическом контексте патриотизма. Может быть, все эти попытки и были бы внутренним немецким делом, но многочисленные историки в Германии стали в интересах своего патриотизма достаточно наглым образом извращать российскую историю.
Создается впечатление, что неоконсерваторы отдают себе отчет в том, что подправленный вариант немецкой истории возможен только за счет искажения и соответствующей интерпретации тех событий, которые имели место в прошлом. Они хотели бы регенерировать национальное немецкое историческое сознание, отбросив при этом все, что не вписывается в их концепцию. Они, таким образом, выводят за скобки германской традиции и собственно период нацистского правления, прусский милитаризм, богатую историю антисемитизма в этой стране, отсутствие демократических традиций, спущенную сверху западными союзниками по антигитлеровской коалиции современную модель демократии и т. д.
Именно поэтому собственно «спор историков» нельзя считать только спором историков. Эта дискуссия предельно политизирована, у нее есть определенный политический заказ, и она реализуется преимущественно в средствах массовой информации, которые обладают значительно большим воздействием на людей, нежели отдельные исторические трактаты.
Одним из важных шагов в этом направлении является правильный выбор образа врага. Для нацистской Германии главным врагом были евреи и «иудейский большевизм». Для современной модели демократии западного образца такой вариант не приемлем. Поэтому акцент смещается на Сталина, на Россию и на русских. Этот прием имеет еще и наукообразное название – «экстернизация зла», то есть используется механизм проецирования зла вовне, как будто его нет в истории собственной страны.
Это нетрудно сделать, так как при такой постановке вопроса легче уйти от исторической ответственности. Кроме того, ненависть к русским (Russenhass) является некоторой константой в немецком национальном сознании уже достаточно продолжительное время. Россия, к тому же, еще очень удобная мишень. Никакого отпора ожидать не приходится, более того, можно даже наполнять книжный рынок России сочинениями, в которых открыто пропагандируются лишенные исторической
