опередила:
– Почему я обратилась к незнакомому человеку? Не знаю… Не смейтесь, я правда не знаю. Этот случай в подворотне меня добил. Месяц живу в Сибири и чувствую себя такой одинокой… Ехать некуда, денег осталось немного… Я просто боюсь… Курепов увидел в вас порядочного человека, которого также интересует коллекция. Я наблюдала за вами – и поняла, что вы не связаны с… преступными кругами. Вы же не могли знать, что я за вами слежу.
«Мог, дорогуша, мог», – подумал Максим.
– Вы с таким удовольствием пьете это противное пиво… – девушка брезгливо поморщилась. – Я, пожалуй, тоже закажу. Официант, будьте добры! – она призывно щелкнула пальчиками.
– Минуточку, – встревожился Максим, – неужели я похож на человека, неспособного угостить даму пивом?
Конкретного предложения – отправиться на поиски клада – он так и не дождался.
– Оставьте свой телефон, Максим, – попросила девушка. – Я вам позвоню. Боюсь, несколько дней я буду занята.
– А вот из дома без причины я бы вам не советовал выходить. Если, конечно, все, что вы рассказали, похоже на правду.
Она вздохнула.
– Есть причина… Не вру я, Максим. Все это действительно очень грустно.
Будучи воспитанным человеком, он предложил проводить ее до дома, хотя откажись она, не стал бы настаивать. Имелось в этой девушке что-то настораживающее. Она не отказалась. До нужного дома пришлось пройти полтора квартала, а потом пережить небольшое приключение. Улица Кабинетская – исторический центр города – маленькая Одесса в худшем понимании этого слова. Подворотня встретила исписанными стенами, мусорным изобилием и парочкой сомнительных личностей, страдающих непобедимым похмельным синдромом. Аналогий с утренним эпизодом в подъезде Аллы пока не прослеживалось. Балконы нависали практически отовсюду, увешанные бельем, увитые хмелем, заставленные цветами, рассадой, старыми шкафами, ведрами, лыжами. С последнего этажа неслась сочная ругань. Над головой две румяные тетушки атлетического сложения, одетые в рейтузы и бюстгальтеры, попивая вино, обсуждали преимущества традесканции ладьевидной перед традесканцией-толстянкой. С любопытством уставились на вывернувшую из подворотни парочку. Катя потянула его.
– Нам сюда, Максим. Здесь желательно держаться подальше от стен…
Что-то звякнуло, он вскинул голову – очень кстати! В распахнутое окно вылетели две руки, держащие кастрюлю. Содержимое (уж явно не суп из черепахи) красиво устремилось вниз! Он схватил ойкнувшую Катю за руку, оттащил к подъезду. Порция помоев, выплеснутых явно злонамеренно, разбилась о землю, не причинив ущерба. Раздался демонический смех, «стреляющая» что-то крикнула на посылательном падеже, захлопнулось окно.
– Господи, – прижала сумочку к груди Катя. – Какой шалман… Серафима Капельсон – выжившая из ума старуха, и эта выходка еще безобидная…
– Увлечена
