со взрослыми, исходно важное для ребенка, придает ценность слышимому им слову, конкретное значение которого развертывается уже на почве этой исходной общей ценности. Факт быстрого усвоения слов ребенком объясняют тем, что смысл им придается смутный и вольный, но при этом не существует обычного препятствия для запоминания, а именно бессмыслицы: имея часто очень неконкретное значение, слово для ребенка тем более значительно. Оно сначала как дверь в закрытую комнату, тем более интригующая, что он туда еще не заходил.
Мы казалось бы далеко ушли от вопроса об авторитете. Между ним и значимостью на первый взгляд нет ничего общего: едва ли значимость слова, его, по Соссюру, реальность, т. е. укоренение в коллективной человеческой жизни, больше у великого поэта чем у простого смертного; разница лишь в том, что они делают с исходной значимостью (значительностью) слова, поддерживают или теряют ее. Значимость как колодец, из которого можно черпать ведром или стаканом. В единой значимости слова научная лингвистика Соссюра тоже уравнивает образцовую и необразцовую речь. Она не теряет при этом контакта с сущностью языка, его внедренностью в жизнь человечества.
Приближение к мысли Соссюра заставляет пересмотреть понятие языкового авторитета. Обязательно ли это авторитет внутри языка, авторитетная речь. В свете онтологических корней слова можно и нужно говорить об авторитете самого языка.
Этот авторитет реальность, с которой мы свыклись настолько, что перестали ее замечать. Каждый шаг своей жизни мы знаменуем словом. Для родителей мучительно, когда дети начинают поздно говорить. Для каждого почти невыносимо, что его будут называть не принятым в языке именем, а элементом терминосистемы, комбинацией буквы с цифрой. Леви-Стросс сожалеет о том, как редко становится предметом обсуждения уважение традиционной культурой ее языка. «Отношение к языку нашей цивилизации можно рассматривать как неумеренное: мы говорим по всякому поводу; для того чтобы выразить свое мнение, спросить, комментировать нам хорош любой предлог. Между тем эта привычка неумеренно пользоваться языком не только не универсальна, но даже не очень распространена. Большинство культур, которые мы называем первобытными, напротив, бережно пользуются языком; их носители не говорят по всякому поводу и при всех обстоятельствах. Нередко разговоры в этих культурах ведутся только в предписанных обычаем ситуациях, вне которых слова хранят про запас»[10]. Инфляция языка выдает такое же стремление приобщиться к его авторитетности, как бережное отношение к языку – сохранить ее.
Может ли язык не быть авторитетным, если учесть его место в культуре. Дело не в необходимости языка для любой человеческой деятельности; его важность будет тогда прикладной, не самостоятельной. Дело и не в хранимом языком опыте мысли и практики человечества, не в языке как знании; ценность тогда нужно будет приписать его частям, не целому. Есть аспект, в котором
