сигнала.
Повисла пауза, потом раздалось резкое пиканье и чужая, какая-то сдавленная речь:
– Кинуть решил? Не пришел к Лариске? Ну это ты зря. Имей в виду, будет хуже, сам виноват. Верни дискету, срок до завтра. Если в полдень ее у меня не будет, лучше бы тебе не родиться. Квартиру-то отмой.
Я выронила совок, на который старательно заметала рассыпанное, и бросилась к автоответчику. Надо немедленно вытащить из него кассету и срочно ехать к Жоре в Склифосовского. Парень заставил меня поклясться, что я ничего не расскажу Рите, не хочется его подводить, но он должен знать про угрозу. Где-то тут находится кнопочка, нажмешь на нее – и выскакивает крохотная кассета, во всяком случае, у нас это так происходит. Сверху на аппарате виднелись две клавиши. Я ткнула в правую. В автоответчике зашуршало, затем раздалось бесстрастное:
– Память свободна.
От злости я чуть не шваркнула идиотский телефон об пол. Надо же, стерла сообщение.
Сразу уйти мне не удалось. Пришлось дожидаться Риту, а потом выкручиваться из ее цепких пальцев.
– Ага, обещала помочь, а сама! – зудела соседка.
– Вечером приду.
– Так уже полдевятого.
– Значит, завтра.
– Вот, вечно так! Мне тут одной ковыряться, да еще с ментами разговаривать! Сейчас приедут. Между прочим, спина болит, прямо отваливается!
Последние слова Ритка произнесла с глубокой обидой в голосе. Я хотела было напомнить ей, что мы не такие уж близкие подруги, чтобы предъявлять мне претензии, но неожиданно сказала другое:
– Ты попроси Нинку из двенадцатой квартиры, она у людей полы моет, поможет тебе, уберет хоромы.
– Ага, так ей денег дать надо! Небось пятьдесят рублей возьмет. Видишь, какая ты! Откуда у меня такие средства! Думала, ты поможешь. Ну куда бежишь? Ночь на дворе. Кстати, где твой Олег?
Я молча вытащила из кошелька голубую бумажку и протянула противной бабе.
– На, в качестве спонсорской помощи.
– А сотни не будет?
– Нет, только пятьдесят, не хочешь – не бери.
– Давай, – резко ответила Ритка и вырвала у меня из пальцев купюру, – мало, конечно, да ладно.
К Институту Склифосовского я добралась около десяти вечера. Естественно, центральный вход был закрыт. На звонок выглянул секьюрити, окинул меня холодным взглядом и отрезал:
– Куда рвешься? Больные спят, посещения закончились.
– Пустите, пожалуйста, только с работы еду.
– Не положено.
Наверное, следовало сунуть ему рублей сто, но Ритка основательно опустошила мой кошелек, поэтому я решила проникнуть внутрь бесплатно.
– Сделайте одолжение…
– Идите домой.
Я еще поныла несколько минут, но охранник был спокоен, как удав, и неприступен, словно иная галактика.
– Сказано – нет, значит, нет.
Внезапно дверь распахнулась, с улицы вбежала пара. Молодой мужчина и
