не могу поведать тебе об этом, дружок, – сказал священник. – Я не присутствовал при кончине императора. Могу рассказать только, как причащал его пятнадцатого числа.
– Да-да, просим вас! – воскликнули хором ребята.
– За мной прислали накануне, под вечер, – начал рассказывать отец Алексий. – Я тут же поспешил во дворец, взяв с собой Святые Дары и все необходимое. Но, когда я пришел, оказалось, что государь спит, и меня просили подождать. В половину шестого утра меня пригласили войти. В кабинете находились государыня императрица, князь Волконский, генерал Дибич и доктор Виллие. Государь, приподнявшись на локте, приветствовал меня и просил благословения. «Прошу исповедать меня не как императора, а как простого человека», – попросил он. Тогда все вышли, и мы остались наедине с его величеством. С каким сокрушением сердечным каялся он в своих грехах! – священник даже покачал головой. – Сколь обстоятельной была его исповедь! С каким трепетом принял он Святое Причастие! Его умиленное лицо до сих пор стоит перед моими глазами! – батюшка сокрушенно вздохнул и продолжал дальше: – По окончании причащения я просил его величество не отказываться более от лекарств. И он обещал впредь беспрекословно выполнять все предписания врачей. Я вернулся домой и три дня радовался тому, что за мной более не присылают, полагая, что, если бы состояние императора ухудшилось, меня, несомненно, тут же вызвали бы.
– И больше вы не видели государя? – спросила Марья Алексеевна.
Отец Алексий замялся.
– Я же видел, как восемнадцатого числа вы заходили во дворец! – недоуменно перебил Петя.
– Да, это так… – как-то неуверенно произнес батюшка. – Меня просили об этом не рассказывать. В тот день я случайно проходил мимо дома Папкова. Завидев меня, с крыльца быстро сошел генерал Дибич и просил немедленно исповедовать и приобщить государя. Я сходил за Святыми Дарами и тотчас вернулся во дворец. Генерал провел меня в опочивальню государя. Я был здесь впервые, ибо в прошлый раз причащал его величество в кабинете. Государь лежал на кровати за драпировкой. Лица его не было видно, поскольку комната освещалась одной только лампадой в красном углу. Рядом никого, кроме меня и Дибича, не было. Я дал государю глухую исповедь и приобщил Святых Таин.
– Какую исповедь? – не поняли ребята.
– Глухую – повторил отец Алексий. – Поскольку государь был очень слаб и не мог говорить, я просто прочел над ним разрешительную молитву. Обычное явление в подобных случаях.
– И вы не остались с государем до последнего его вздоха? – удивилась Марья Алексеевна.
– Нет, – г рустно покачал головой отец Алексий. – Я выразил было готовность не отходить от его величества до самого конца. Но генерал тотчас вывел меня из дворца, дав понять, что в моих услугах более не нуждаются. О смерти императора я узнал только на следующий день, вместе со всеми.
– И это не наводит вас на сомнения? – спросил Павел.
– Какие
