Соплю. Не признаваться же в истинной причине? Это при том, что на самом деле то, что он делает, – очень даже приятно, и тело реагирует так, как ему и положено после трех месяцев отсутствия мужского внимания… И совершенно нечестно держать горячую руку на моей груди, – я же думать не могу!
– Девочка моя красивая… – шепнул и поцеловал в шейку.
Не красивая, неправда!
– Максим, я… Мне надо в душ. И вообще завтра на работу! – отпихнула его руку, которой он скользнул под футболку, и ретировалась с дивана.
Стоя в душе, я долго критично оглядывала себя со всех сторон. Волоски не сказать, чтобы прямо колючие и в глаза бросаются, но они были! Можно побрить, конечно, но это ведь завтра уже будет щетина и о неброскости можно будет забыть!.. И попа еще далека от совершенства, хотя за несколько месяцев она сильно изменилась в лучшую сторону благодаря спортзалу три раза в неделю. Подтянулась, стала упругой и округлой… Очень меня тогда задели Юркины слова «толстая попа с ушами».
Надо сказать, что муж бывал и ласков временами, и внимание уделял… если ему очень надо было. Просто почему-то именно сейчас ничего светлого не вспоминалось. Но хорошее определенно было. Должно было быть. Просто надо вспомнить…
Спустя несколько минут самобичевания пришлось признать, что беспокоит меня не отсутствие эпиляции и не внешность в целом. Видел же Макс меня пару дней назад без белья, – спали в обнимку, и ничего. Просто… Ведь если переспать – значит уже все серьезно? Значит, точно живем вместе как настоящая пара. А если он окажется другим? Не таким хорошим, каким представляется сейчас?
Что будет с нами спустя месяц? Год?..
В комнатах было тихо и темно. Я не стала включать свет, в тусклом свете улицы разглядев, что Макс остался спать в большой комнате. Мужчина посапывал, шпиц отправился на кухню за пропитанием. И только Дам ждал меня в спальне, свернувшись клубком и нагрев место. Отчего-то стало тоскливо и неловко, но кто же знал, что оно получится так?
Уже почти заснув, я услышала тихие шаги и осторожное покачивание матраса, словно кто-то ложился рядом. И снова тишина: долгая, тревожная и совершенно не располагающая ко сну.
– Кать… – позвал шепотом, кажется, не очень надеясь, что я откликнусь. – Я тебе неприятен?
Неприятен? Да он!.. А я…
«Бревно»!..
Помолчав, повернулась к нему. Блеклый свет падал лишь на часть его лица. Несмело он коснулся моей руки, в которой был зажат угол одеяла. Теплое, немного щекотное прикосновение проникало куда глубже. Словно не руки трогал, а вот это внутри: тонкое, натянутое, как струна, расползающееся теплыми эмоциями по телу. Зажатые, как оказалось, плечи, сами собой начали расслабляться. Макс приложил мою руку к своим губам, и я решилась…
Мне надо. Чтобы обнял, чтобы понял. Уткнуться в горячую шею, как слепой котенок в поисках тепла, и замереть так, долго не шевелясь. И едва ли не плача, улыбаться, получая все это с лихвой, и чувствовать
