мой, да славится его доблесть в стране богов, погиб во время мятежа аммонитян. Мой племянник верой и правдой служил у Набусардара, прекрасного полководца вавилонской армии.
– Попадись в мои руки бич, – нахмурился военачальник, – ты получил бы не меньше десяти ударов. Разве о воине подобает говорить «прекрасный», словно о капризной девице? Скажи лучше – сурового, жестокого или храброго и доблестного полководца. А то – «прекрасный»!.. – недовольно заключил он.
– Ох, господин, – смиренно ответил Гамадан, взывая к его рассудку. – С меня довольно тех ударов, которые я терплю по милости судьбы.
Набусардар окинул взглядом жалкое одеяние старика и через прореху в рубахе заметил волдыри солнечных ожогов. Гамадан прижимал к себе фигурку Энлиля, ища его заступничества.
– Что это ты держишь?
– Бога, который создал меня, – ответил старик.
– Бога, который создал тебя? – расхохотался Набусардар. – Бога, которого создал ты, дурень. До каких пор халдейский люд будет тратить время на идолов и поклоняться дереву и камню?
– Да покарают тебя боги! Ты оскорбляешь создателя мира, который избрал своим приютом глиняную хижину бедного Гамадана. Или тебе хочется, чтобы на царство обрушилось несчастье? Хочется, чтобы Энлиль обнажил смертоносный меч и убил тебя тут же на месте?
– Да, я хочу сразиться с ним! – вскричал воин и энергично сжал рукоять меча. – Я хочу помериться с ним силой, – насмешливо улыбнулся он и шагнул к фигурке бога.
Он взмахнул мечом.
– Остановись, господин, если не хочешь, чтобы Энлиль в ту же минуту поразил твое тело проказой!
Но голова идола уже отлетела далеко в траву.
Гамадан запричитал:
– Несчастье постигнет Вавилон, господин. Всесильный Энлиль отвернется от этого города, за то что ты надругался над ним.
– Перестань хныкать, от этого у меня вскипает кровь, и я не ручаюсь за силу, которой наливается рука. Я прихожу в ярость, когда вижу, до чего дошли мужчины Вавилонии. За последние двадцать лет после смерти Навуходоносора вы изнежились, как вавилонские кошки. Вы не мужчины, а тряпки. Если враги нападут на царство, лишь немногие из вас смогут сражаться, остальные разбегутся, как твои куры при виде моей колесницы.
– Ну нет, – загорячился Гамадан, – халдеи не раз доказывали, что никто в мире не сравнится с ними в доблести и в любви к родине. Пусть Вавилон прикажет – и ты убедишься в этом.
– А разве Вавилон не приказал уже переловить персидских шпионов и истребить их, как собак, без суда и приговора?
– Приказал, господин.
– А вы? Укрываете их в своих лачугах и слушаете их кощунственные речи против царя.
– Верно, они здесь шныряют, как собаки, но мой дом обходят стороной, так как им известно, что я предан его величеству царю Валтасару телом и душой. Разве я веду себя не так, как подобает халдею?
– Этого мало, Гамадан, – возразил полководец. – Ты обязан заманить их в ловушку, а потом выдать властям. Этого ждет от тебя родина.
– Мне
