я порадовать твою светлость, но мне удалось обработать резцом диорит из арабского Магана.
– Это нелегкий труд, – признал Набусардар, – но, видимо, в нем найдет воплощение и незаурядный замысел.
Тека опустилась к ногам своего господина и начала разувать его. Расшнуровала высокие ботинки, какие он собирался ввести теперь и в армии. Ноги сопрели от жары, щиколотки были стерты до крови. Она принесла майоликовый тазик с водой и с заботливостью любящей матери принялась мыть ему ноги.
– Так диорит, говоришь? – снова начал Набусардар.
– Да, ваша светлость. Это моя давнишняя мечта. Думаю, теперь мне удастся осуществить ее. С тех пор как мне доставили камень, я без устали работаю днем и ночью. Я всегда говорил себе, что, пока не закончу этот труд, не имею права умереть. Надеюсь, великие боги не откажут мне в покровительстве.
– Смею ли я узнать твою тайну?
– Это не тайна, это твоя давняя любовь… великий Гильгамеш.
– Гильгамеш? – изумился Набусардар.
– Да, – ответил ваятель; глаза его сияли.
– Я хочу его видеть. – Набусардар встал.
Он поставил мокрые ноги на полотенце из льняного полотна, приготовленное Текой, обтер слегка ступни и хотел идти.
– Терраса накалена от солнца, – напомнила прислужница и подала ему легкие сандалии из кожаных ремешков.
– Скоро пойдем и по более раскаленной земле, – засмеялся полководец, – теперь недолго ждать.
Он имел в виду войну с персами.
Затем, полный нетерпения, вышел. Но, ступив на порог мастерской Гедеки во внутреннем дворе, он замер в изумлении.
Там стояла колоссальных размеров фигура Гильгамеша, высеченная из диорита. У героя было строгое выражение лица и мужественный взгляд, как будто обнимающий просторы страны между Тигром и Евфратом и стерегущий покой халдейской земли. Губы твердо сжаты, но не безжизненны. Казалось, они произносили в этот момент: «Велик не тот, вблизи которого люди цепенеют от страха, а тот, к кому они приближаются с чувством уважения. Я – покровитель и дух этой страны, во мне живут ее великие мужи, герои прошлого и настоящего. Во мне слиты тысячелетия славы и подвиги предков. Смотри на меня, и ты станешь таким, как они».
Набусардар смотрел на статую в немом восхищении. От каменной фигуры легендарного царя исходила какая-то неведомая сила и передавалась ему. Он снова чувствовал в себе славу и мощь великой истории халдейского народа, как будто и он, подобно Гильгамешу, зажавшему под левым локтем львенка, душил врага своей родины. Ему не терпелось выйти отсюда и встретиться лицом к лицу с недругами своего народа – и душить их, душить.
Набусардар все еще не произнес ни слова о творении скульптора, который легко мог истолковать его молчание как знак неодобрения.
Поэтому Гедека сказал:
– Если я не угодил тебе, светлейший, прости меня.
Набусардар
