о Нибелунгов, «детей тумана», созданный на тысячелетия или даже десятки тысячелетий позже. Русские же мифы суть неповторимое плетение символов, глядящееся в такие глубины бытия, куда проникает ум только наиболее смелых и пытливых философов.
Возьмем, например, миф о том, как женился Даждьбог на Майе.
Приведем из него ряд выдержек в реконструкции Александра Асова. Реконструирует он, с точки зрения Русской Северной Традиции, не всегда точно, однако для целей данной работы такого приближения к передаваемому в лоне Традиции более-менее достаточно. Итак, ниже и далее цитируем по «Звездной книге Коляды» (М., 1996) с незначительными уточнениями.
«В диком поле наездница едет – [Майя] Златогорушка Святогоровна. Шлем ее в облака упирается, златы косы огнем разливаются. Едет в полюшке Златогорушка, а под нею конь будто лютый зверь, а сама-то спит крепко-накрепко».
В это же время Даждьбог, обернувшийся соколом, совершает полет свой высоко в небе. Он видит Майю, слетает к ней с поднебесья и превращается во всадника на коне Кологриве. И всадник этот нагоняет Златогорку и наносит ей удар палицей. Но Майя не просыпается. Она все так же продолжает свой путь.
Даждьбог разбивает в щепы этой же палицей булатной подвернувшийся дуб и снова ею бьет Майю. И снова Златогорка не просыпается. Даждьбог раскалывает своей булавой скалу, попавшуюся в пути, и ударяет Майю опять. И лишь тогда она к нему оборачивается.
Затем произошло следующее. «И схватила тут Златогорушка за златые-то кудри Даждьбога, подняла с конем Кологривою, опускала во хрустальный ларец, ларчик тот запирала накрепко. И поехала вновь по полюшку, и заснула вновь, и забылася».
На третий день сего путешествия Майя «вынимала хрустальный ларчик, отпирала его золотым ключом» и Даждьбогу говорила: «Сделай ты великую заповедь и возьми-ка меня в замужество. Будешь жить ты тогда по-прежнему. Коль откажешься – знать, тебе не жить».
Далее же миф повествует следующее. «Поезжали они да не в дико поле, а держали свой путь ко Святым горам». И во Святых горах ими сыграна была свадьба, на которую «созывали всех Сварожичей-небожителей, всех богов со Святых и Рипейских гор». «Повенчали Сварог с Ладой-матушкой Златогорушку со Даждьбогом. И на этой свадьбе Даждьбоговой пировало Царство Небесное…».
Подобным образом передают мудрость большинство мифов и сказок предков, если их тексты не подвергались «рационализации», упрощению. Но современный читатель, как правило, не понимает символы. Более того, привыкший к текстам одномерным, линейным, он может даже и не заподозрить об их присутствии.
Тогда перед его внутренним взором развернется картинка, напоминающая, что называется, «бред сумасшедшего». Некто с упорством, достойным лучшего применения, пытается нанести спящей женщине тяжкие телесные повреждения. За это она подвергает его, да еще и вместе с его конем, тюремному заключению в какой-то хрустальной табакерке. А после сей экзекуции еще и предлагает ему взять ее в жены под страхом смерти. И этот странноватый, мягко сказать, союз почему-то получает одобрение самого Царства Небесного.
О чем же на самом деле говорит миф?
Отправимся за ответом в область, которая отстоит, казалось бы, далековато (как «тридевятое царство» в русских сказках). А именно, вспомним случай, произошедший в 1944 году с Карлом Густавом Юнгом, швейцарским психиатром. Как утверждал сам Юнг, именно этот случай предопределил философский творческий взлет, повлекший за собой мировую славу.
II СЛУЧАЙ
Что именно приключилось тогда с Карлом Густавом?
Сердечный приступ. И – вслед за этим, на операционном столе – то, что называют сейчас «клиническая смерть».
Юнг осознал вдруг себя находящимся очень, очень высоко в небе. Гораздо выше, нежели способен подняться сокол (как, впрочем, и самолет). Какое-то время Юнг созерцал открывшийся ему неповторимо прекрасный вид, а затем вдруг заметил висящий около него в пустоте храм, ко входу в который и устремился.
Но тут перед ним предстал… доктор, делавший операцию. И воспретил ему доктор, произнеся при этом: «в тебе нуждаются на земле».
И сразу же Юнг устремился с этих высот на землю. Однако перед вхождением в свое тело физическое успел заметить: каждый человек на земле как будто бы помещен в маленький тесный ящик.
Стенки таких прозрачны, но, словно некачественное стекло, искажают наблюдаемое снаружи. И потому все соседи по ячейкам системы ящиков предстают или плоскими картонными силуэтами, или же вовсе монстрами.
И ящичная трехмерная – всего лишь! – система показалась Юнгу искусственным сооружением какого-то недалекого архитектора, выстроенным украдкой где-то за горизонтом живого и безмерного космоса. Дальнейшая земная жизнь воспринималась отныне Юнгом словно сон разума, и лишь яркие ночные видения, которые он с таким восторгом
