свадьбу и Альберт, а чтобы не пасть духом, поругивал Викторию. Кузина находила в нем недостатки, но и ему было в чем ее упрекнуть. Он досадовал на ее упрямство и пагубную склонность к легкомысленным забавам: «Говорят, что она не находит ни малейшего наслаждения в природе, засиживается допоздна, а потом долго спит». Медлительность Виктории причиняла ему немало душевных мук. «Если по ожидании, возможно, года через три, окажется, что королева более не желает замужества, я буду поставлен в самое нелепое положение, и все мои надежды на будущее потерпят крах»[72], – делился он опасениями с Леопольдом.
Практичный дядя отмахивался от сентенций, достойных юного Вертера. Он был уверен, что дело молодое и чувства возьмут свое, как только племянники окажутся в непосредственной близости. Полный надежд, он планировал новый визит Альберта на английские берега.
Поездка была назначена на октябрь 1839 года. В преддверии новой встречи с Альбертом Виктория не находила себе места. Обстоятельства складывались куда как скверно. 10 октября она проснулась с головной болью и тяжестью в желудке, объевшись накануне свининой, а затем узнала, что очередной безумец выбил в Виндзорском замке несколько окон.
У Эрнста и Альберта дела обстояли немногим лучше. Куда-то запропастились несколько чемоданов с одеждой, поэтому кобургцам пришлось отклонить приглашение на торжественный обед – надеть было нечего. Пришлось столоваться по своим комнатам, что наверняка обрадовало Альберта. На менее формальный прием после обеда они пришли в обычных сюртуках.
Наконец-то Виктории выпал шанс как следует рассмотреть молодого гостя – и ее сердце часто забилось. За год он стал еще краше. От ее взгляда не укрылись ни широкие плечи, ни тонкая талия юноши, ни его изящно очерченный рот, обрамленный аккуратными усиками. «Альберт невероятно красив, а к тому же любезен и ведет себя непринужденно – одним словом, он меня заворожил», – вынесла вердикт королева.
Школа жизни, в которую Альберт успел окунуться, пошла ему на пользу. Он уже не топтался в сторонке, но весело беседовал с кузиной и даже пытался флиртовать. Больше никаких зевков в кулак: бодро протанцевав с Викторией в ночь с пятницы на субботу, рано поутру он проснулся, чтобы скакать с ней верхом, а тем же воскресеньем сопровождал ее в церковь. Как раз такая выносливость и требовалась, чтобы шагать в ногу с королевой.
Оценив его запас жизненных сил, Виктория приняла решение о помолвке и сообщила об этом лорду Мельбурну в понедельник, перед тем, как уехать на охоту. Министр предложил ей взять неделю на раздумья. Но неделя – слишком долгий срок, если на кону семейное счастье. Она выйдет за Альберта – и точка. На глаза министра навернулись слезы: лорд Мельбурн отлично понимал, что с замужеством королевы он перестанет быть главным мужчиной в ее жизни. Но ему лишь оставалось склонить голову перед неизбежным – так он и поступил. «Мне кажется, это к лучшему, – тактично заметил премьер. – И вам так будет гораздо удобнее. Ни одна женщина
