пил чай и вслух сам с собой разговаривал, глядя на своё отражение в зеркале:
– Вот говорят, что счастье, мол, деньги не приносят, – сам себе говорил тогда Фёдор Михайлович. – Уверяю, если и возможно счастье, то только при условии наличия денег. Да не просто денег, а больших, я бы даже сказал, огромных. Вот у меня есть деньги и я счастлив. А когда у меня денег не было, я был несчастен. Вывод напрашивается сам собой: если не деньги, то что мне принесло счастье? Может, скажете, труд? Или чего доброго подумаете, что интересная работа мне счастье принесла? Хотя, можете думать всё, что угодно. Я же остаюсь при своём мнении, что счастье, настоящее счастье, только и возможно при деньгах, а коли денег нет, то ничто не сделает жизнь счастливой. Скажете, страстное влечение? Но страстное влечение максимум на год осчастливит и не более того, а дальше, только если деньги есть. Что ещё… Дети, как плоды страстного влечения? Что касается плодов страстного влечения, то здесь можно говорить только о разрушении счастья, а уж никак не о благополучии. Что ещё? – сам у себя спрашивал Фёдор Михайлович. – Какие ещё примеры можете привести, которые бы подтверждали, что не в деньгах счастье? Никаких… Любое заявление не выдержит и малейшей критики. До тех пор, пока не решите проблему финансовую, о счастье забудьте.
– Глупости говорите, – сам себе отвечал вслух Фёдор Михайлович, строя при этом своему отражению в зеркале, потешные гримасы. – Счастье, дескать, в деньгах… Надо же придумать такое. Страстное влечение ему не нравится. Дети, как плоды страстного влечения, видите ли, помешали. А какое такое, позвольте спросить, счастье деньги дали? Чем это они так осчастливили, а? Что это они такого сделали, что вот были несчастны и вдруг – осчастливились? Ну что? Сожрали колбасы больше, чем раньше? Позволили себя более дорогие публичные дома? Или выпили чего подороже? Квартиру поменяли на большую? Машину купили? Дачу построили? Что так осчастливило, скажите на милость.
– Да Вы баран, – отвечал вслух сам себе Фёдор Михайлович, – как я посмотрю. Квартиру, дачу, машину, публичные дома… Плевать я хотел на всё это. Он ещё мне здесь рожи корчить будет. Мне не материальное счастье даёт, а осознание своего финансового благополучия. Вы вот всю жизнь небось пахали, как проклятый, и всю оставшуюся жизнь пахать будете, а я могу всю оставшуюся жизнь не работать, да ещё и таких, как Вы, с десяток содержать и при всём том ещё и останется.
– Ой, ой, ой. Помру от смеху сейчас, держите меня, – злорадствовал самому себе Фёдор Михайлович. – Работать ему, видите ли, больше и не надо; он, видите ли, отработал своё. Рожи ему, видите ли, мои не нравятся. Ну отработали и слава Ивану Иванычу. Подвиньтесь и дайте другим, как говорится. Так Вы ж нет, Вам же всё мало… Пока из ушей не полезет, не успокоитесь. Вы таких, как я, с десяток содержать можете. Да плевал я на Вас.
– Это Вы-то на меня плевали? Да это я на Вас плюю. Как же, уступить Вам. Накось. Выкуси! – Фёдор Михайлович показал кукиш своему носу, встал и пошёл к Настасье Филипповне свататься.
