Каледонии мне не грозил уже лет пять.
Наш городской Эркюль Пуаро (он же – Бишенте Арисменди, для близких – просто Биш) как-то сказал мне:
– Ты вряд ли заработаешь в этом городе нормальных денег, если не будешь стараться попасть в специфические сферы. Человек твоего возраста с такой профессией будет здесь в почёте, если поначалу покажет себя приличным человеком, его будут видеть по субботам на поле для гольфа, на каждой воскресной мессе, в будние дни – за обеденным столом у мэра дома, а ещё лучше – у префекта. А ты пока что попросту теряешь время.
Я же все эти годы, проведённые в Биаррице, считал, что это всё не так уж и важно. Не то, чтобы я не понимал, что Бишенте абсолютно прав и выбранный мной стиль жизни ведет к тому, что я вляпывался в разные истории, и давно с этим смирился. Работал я много, зачастую почти бесплатно и своё существование не вполне обеспечивал.
Привык к одиночеству в своем маленьком домике, где эпизодически появлялась какая-нибудь девушка, доставляла мне удовольствие, но вскоре исчезала, убедившись, что я ничем не собираюсь себя связывать и не могу дать ей нечто большее, чем просто привязанность и секс; она при этом терялась в закоулках моей памяти – я помнил их имена, изредка – связанные с этим именем ощущения, которые тоже стирались от времени. Я испытывал к ним даже чувство благодарности за то, что был ими использован в качестве орудия умиротворения во время ночи любви; они на время прерывали моё добровольное одиночество, но принадлежать кому-либо навечно мне пока не хотелось. Или не хватало на это смелости. По этой причине вот уже пару месяцев я обрёк себя на целомудрие, которое Арисменди всячески пытался помочь мне прервать, знакомя с кем попало.
Перед тем как приступить к трапезе, я решил пригласить разделить её со мной нашего сыщика. Журналист погиб вчера, и такое происшествие должно было лихорадить мозги и быть главным рефреном городских бесед. Биш не мог быть не в курсе этой драмы, и уж он-то поделится со мной различными версиями, какие только местные жители могут себе вообразить: и самыми безумными и самыми толковыми. А уж как только он узнает, что приглашен в эту пьесу в качестве соучастника (пусть и не на заглавную роль), а не элемента декорации, его детективное эго не даст ему сидеть на месте – он разовьёт самую бурную деятельность. Среди множества фамилий и имён, которые слетят с его языка, возможно, будет лишь одно подходящее, вылетит только единственный достоверный факт, но и это будет не лишним в моей работе.
«Бар Жана» занимал первый этаж старого дома, рядом с которым установлен знак, запрещающий стоянку с 6 до 10.30, кроме транспорта поставщиков и с указателем платной стоянки – улочка и так очень узкая. Из его окон были видны напротив торговые столики с фруктами.
Бишенте Арисменди был французом по паспорту и баском – по жизни и самосознанию.
