всего лишь ключ, приводящий этот механизм в движение. Ученые уже научились оплодотворять при помощи различных химических раздражителей. Кислот, алкалоидов, сахара, соли, алкоголя, эфира, хлороформа…
В зале начали свистеть и смеяться. Но это не смутило Волошина.
– Господа! С помощью углекислоты удавалось вызвать цветение морских звезд и оплодотворение морских ежей!
По залу прокатился откровенный смех, показавшийся Лиле камнепадом. Воля нагнулся к ней с каким-то вопросом, но она не расслышала его.
– Вечно-женственное – идеал абсолютного пола! Все мы гермафродиты в духе своем! Мужчина не оплодотворяет женщины! Плод нисходит свыше!
В зале захохотали и затопали ногами. Сидевшие на первом ряду друзья Волошина вплоть до этого момента держались отстраненно, казалось, им самим было в новинку услышанное от Макса. Но тут самый юный из них стал жестикулировать и порываться вскочить на сцену. Длинный и в монокле с видимым усилием удерживали его.
– Это ненормально!
– Да это просто аморально!
Звук зала перекрывал густой голос Волошина, но Макс, казалось, только этого и ждал. Он отдернул занавеску – за ней на стульях стояли картины – с абстрактными изображениями. Скорее, это была графика, а не живопись, хотя рисунки отдаленно намекали на какие-то фигуры и сюжет. Зал, заинтригованный, притих.
– Я купил их в Париже, ночью, на Иль-де-Жюиф. Уверяю вас, каждая когда-нибудь будет стоить миллионы!
В зале снова засмеялись, но и слушали – из любопытства. Макс драматично вздохнул.
– Господа. Наше существование вне Эроса исполнено иллюзиями. И насчет морали. Морали нет. Те, кто изобрел естественную мораль, весьма мало знакомы с природой. Чрезвычайно трудно провести линию между нормальным и ненормальным, особенно когда дело идет о человеке и его потребности в самовыражении. Взгляните на эти картины. Видите ли вы здесь любовь?
– Только муки творчества! – смешливо крикнули из зала.
– Извращение!
– Такое искусство противоестественно!
– А природа не знает определения «естественно», я уже говорил, что она изначально андрогинна. И кто скажет, может, этот художник запечатлел первоначальное воплощение мира? Когда все люди были круглыми, соединенными по двое плечами и бедрами, ходили прямо, только вперед или назад, а если хотели идти быстрее, то неслись кубарем как вихрь креста, опираясь на все свои восемь конечностей?
Зал грохнул хохотом.
– Волошин, признайтесь, вы сами это намалевали!
– Подзаборная живопись! Клоунада!
– Примитив!
– Вы нас мистифицируете, Волошин!
– Нет, пусть скажет, что он делал на Иль де Жюиф ночью!
– Скажите, Волошин!
Макс смиренно склонил
