дней в очередную фотоэкспедицию.
В моей руке брякнули ключи.
– И долго вас не будет? – тихо спросила я.
– Десять дней.
У меня дрогнули губы.
– Это ужасно долгий срок.
– Целая вечность, – подхватил он и приблизился ко мне. – Надеюсь по возвращении снова увидеться с вами.
– Мне бы тоже этого хотелось. Я очень приятно провела сегодняшний вечер.
– Я тоже.
Он легонько скользнул пальцами по моей щеке.
– Может, к моему приезду кофейня «У Джо» уже превратится в кафе «У Эйми»?
В том месте, где он прикоснулся, моя щека словно загорелась.
– Возможно.
Он пристально смотрел на мои губы. Я тихонько вздохнула. Ян улыбнулся:
– Спокойной ночи, Эйми.
– Спокойной ночи, Ян.
Я наблюдала, как он торопливо пересек улицу и скрылся за углом, направляясь к центру города. Когда он пропал из виду, я коснулась пальцами губ. Яну явно было нелегко сдерживаться, чтобы не поцеловать меня.
Глава 8
С того самого субботнего утра мы с Джеймсом стали друзьями не разлей вода, став даже ближе, чем сиамские близнецы.
Поприкладывав какое-то время лед к губам, он помог мне устранить то безобразие, которое учинили Робби и Фрэнки с моей лимонадной стойкой, после чего провел со мной весь остаток дня, а потом почти все воскресенье. Мы стали лучшими друзьями, которые могли делиться между собой своими самыми сокровенными мечтами, а через мгновение уже отчаянно пуляться пластиковыми дротиками.
– После колледжа мы поженимся, и у нас будет трое детей, – объявил он однажды, когда мы вместе с Ником и Кристен играли в стрелялки-догонялки с нёрфами в открытом заповеднике, находившемся позади дома Джеймса.
Потом он сказал, что хочет стать великим художником, а я тем временем якобы буду сидеть дома и печь разные вкусности. Печь, печь и печь, пока не растолстею настолько, что не смогу протиснуться в дверной проем.
– Чего-чего?! – Я чуть не задохнулась от злости и навела на него свой нёрф.
Джеймс упал на землю и, обхватив руками живот, залился хохотом.
– Ты станешь таким же толстым, как и я, – заявила я. – Если мы с тобой поженимся, я заставлю тебя есть все то, что я приготовлю. – Я застыла над ним, прицелилась и выстрелила, попав прямо в лоб. Тут же отбежала, нырнула под поваленное дерево и рассмеялась. Как я ни пыталась, все равно никак не могла вообразить Джеймса толстым.
В ту пору я больше всего любила долгие, дождливые субботние вечера. Джеймс заходил ко мне после футбольной тренировки и, измученный и разбитый, буквально валился на диван. Мы пристраивались в разные концы дивана, я читала какую-нибудь книжку, а он просматривал комиксы. Там мы и лежали, пока мамина выпечка не выманивала нас на кухню своими дразнящими запахами, от которых в животах начинало нетерпеливо урчать.
К той поре, когда Джеймсу исполнилось двенадцать лет, мы с ним
