устного наказа перед полетом и в конце концов – нарушением инструкции. Между партийным руководителем и тем, кто его обслуживает, – стена. Инструкция превыше всего.
От мысли «догнать» Запад отказались, на правительственном вертолетном транспорте поставили крест.
Только недавно к нему снова стали возвращаться.
Если после аварий и чрезвычайных происшествий, кроме накачек, ничего, в общем, не следовало, то гибель лидеров или покушения на них, где бы это ни происходило, серьезно влияли на содержание нашей работы.
В 1968 году прошла информация о том, что премьер-министр Австралии, купаясь в море, исчез. То ли утонул, то ли его утащили подводники каких-то спецслужб – непонятно. После этого случая руководство 9-го управления решило создать службу подводников-аквалангистов. Комиссия для отбора была намного строже, чем при наборе в армейские Военно-Воздушные Силы: около недели крутили на разных табуретках, провели все медицинские исследования. В конце концов отобрали группу молодых, физически сильных сотрудников – что-то около десяти человек, в нее вошел и я.
Дальше начались занятия – чрезвычайно суровые. Плавали в глубине бассейна до изнеможения, как только дыхание на исходе – всплываешь на мгновение у бортика, дыхнешь кислорода и опять на дно. Нас учили не бояться глубины: мы ныряли в узкую трубу – полная темнота и замкнутое пространство действуют ужасно, далеко внизу, на дне, в кромешной тьме мы должны найти акваланг, надеть его и вплыть.
Не все смогли пройти жесткий отбор. Из десятка половина отсеялась. Я, как и по многим другим, «сухопутным», дисциплинам, оказался среди лучших. Именно после этих крещений меня, кстати, и направили в 1968 году в Ливадию готовить пляж к отдыху Брежнева.
Личная охрана – это не только наука, это еще и повседневное огромное испытание: физическое, психологическое. Сочетание холодного рассудка и оперативной смекалки. И нравственность – обязательное качество, безнравственный человек в нашем деле просто опасен.
Я уважаю свою профессию прежде всего и больше всего за то, что у нас нельзя осесть по блату. В стране и в ту пору, а нынче особенно, протекционизм играл большую роль – и за деньги, и по приятельству можно было и в институт попасть, и на выгодную работу устроиться. Протекционизм, если хотите, процветал и в высших эшелонах государственной и партийной власти. Так вот к нам, в личную охрану, может быть, тоже молено было просочиться по блату, не знаю, но по блату осилить нашу ношу – невозможно. Случалось даже, не оправдывали ожиданий те, кто, кажется, по всем статьям годился. При Брежневе горели в основном по пьянке или из-за болтливости, в нынешние времена – из-за мелкого предпринимательства в заграничных командировках. Точные приметы времени. Но это, я скажу, единицы за десятилетия.
Тем, кто не очень верит на слово, думает, что я что-то преувеличил, превознес в нашей службе, в том числе и трудности, могу порекомендовать совсем небольшую проверку.
