научу тебя всему, что ты должна знать, дорогая. Но за последние недели я уделял столько внимания греческому, французскому и истории, что пренебрег гораздо более приятной частью твоего образования, – его гибкие пальцы быстро расстегивали шесть маленьких перламутровых пуговок, сбегающих по бледно-голубому шелковому платью от выреза до пояса. Эдмунд обнял Блейз за плечи и ловко просунул ладонь под шелковую ткань, впервые касаясь ее груди.
Блейз задохнулась и на мгновение решила, что сердце вот-вот разорвется в ее груди. К собственному удивлению, она обнаружила, что ничуть не боится, – в сущности, прикосновение мужской ладони доставляло ей удовольствие. С тихим стоном она прижалась к его руке, чувствуя, как от этого движения напрягся сосок, ощущая загрубелую кожу ладони. Это действие исторгло из уст Эдмунда стон раненого зверя, и не в силах сдержаться, он разорвал тонкую ткань платья, до пояса обнажая тело Блейз.
– Эдмунд!
На мгновение он потерял рассудок. Он покрывал поцелуями нежную и чувствительную плоть упругой девственной груди, впитывая свежесть ее кожи и тонкий, ни с чем не сравнимый аромат. Казалось, он не в силах насытить глубокое и страстное желание, овладевшее им.
Треск шелка и прикосновение его теплых губ к коже вызвали в душе Блейз неудержимый вихрь чувств. Какой-то глубинный плотский инстинкт подсказывал ей – это желание. Муж возжелал ее. Если бы только он и любил ее – хоть немного, с печалью подумала Блейз. Если бы им не руководило только желание иметь наследника! Он обхватил губами ее сосок и крепко сжал его. Это прикосновение заставило Блейз слабо вскрикнуть.
– Эдмунд! О милорд! – Она забилась, пытаясь избежать пугающей страсти, с которой он впивался губами в ее чувственную плоть.
Он хотел ее! Господи, как он ее хотел! Эдмунду не терпелось сорвать с жены все остатки шелкового платья, хотелось накрыть ее своим телом и глубоко вонзить в нее свое копье. От вожделения у него застучало в висках, но тон нежного голоса Блейз достиг его сознания, даже если это не удалось словам. О Господи! Она приходилась ему женой, принадлежала ему по праву, но по-прежнему оставалась девственницей. Ему не следовало разрушать хрупкие и чудесные отношения, которые они терпеливо строили последние два месяца.
Эдмунд нехотя оторвался от ее груди и увидел на лице Блейз полуиспуганное и вопросительное выражение.
– О Блейз, прости, если я напугал тебя, – виновато произнес он, – но ты должна знать: ты – непреодолимое искушение. Я просто не смог сдержаться.
– Еще минуту назад я даже не подозревала, что вы желаете меня, милорд, – задыхаясь, ответила она. – Мне вовсе не было неприятно, Эдмунд, по-моему, это величайшее из наслаждений.
– Может быть, – с надеждой подхватил он, – ты уже готова стать моей женой в полном смысле слова?
На кратчайший миг страх промелькнул в ее огромных глазах.
– Еще нет, – прошептала она, – прошу вас, подождите еще немного, милорд!
Осторожно поцеловав ее в дрожащие губы, он скользнул ладонью
