пришла в восторг:
– Ого! А я-то считала себя испорченной.
Я подтолкнул к ней по гладкой поверхности стойки стакан.
– Как провела день?
– В делах. – Она попробовала содержимое и одобрительно хмыкнула. – А ты?
– Я только с час назад проснулся, поэтому день у меня получился коротким. Впрочем, я успел осмотреть твой пентхаус и понять, что ты богата до отвращения.
– Моя мать умерла, когда мне было восемнадцать. Она все деньги оставила мне, скорее всего потому, что папочке они были просто не нужны, – легко объяснила Марсия, – ты уже выходил на балкон, Дэнни?
– Я ждал тебя, чтобы мы могли сделать это вместе, – галантно ответил я.
– Так идем сейчас?
Я вышел вслед за ней на балкон. Там температура воздуха была градусов на двадцать выше, чем в комнате, где работал спасительный кондиционер. Вид с двадцать четвертого этажа был изумительный – под нашими ногами простиралась бухта Сиднея во всей своей красе.
– Видишь это? – Марсия указала на какое-то здание, стоявшее на мысу и по форме напоминавшее гигантский корабль под полными парусами, – это знаменитая или, вернее сказать, печально знаменитая Сиднейская опера. Строить начали еще в 1959-м и надеются закончить к 1972-му. Строительство уже обошлось в восемьдесят пять миллионов долларов.
– Я должен быть сражен?
Она состроила насмешливую гримаску.
– Ты должен хотя бы изобразить восхищение, Дэнни. Это наша первая большая попытка сделать взнос в мировую сокровищницу культуры.
– Я восхищен.
– Хочешь, я покажу тебе другие интересные места в гавани? Например, крохотную скалистую бухточку, где маленькая Марсия лишилась своей невинности во время школьных каникул?
Я облокотился на балконные перила и посмотрел вниз: далеко-далеко виднелся черепичный навес над входом в подъезд, от него отъезжал автомобиль игрушечных размеров.
Локон бронзовых волос коснулся моей щеки, Марсия, встав рядом, наклонилась, тоже заглядывая вниз.
– Там внизу внутренний двор, – сказала она, – а с другой стороны здания есть бассейн с подогретой водой. Если чувствуешь в себе достаточно сил, можешь пойти поплавать.
– Послушай, – осторожно спросил я, – Кевин, когда падал, скатился, наверное, с того навеса?
– Нет, если судить по газетным сообщениям, – твердо сказала она.
– Ты не хотела переехать в другой дом после того, как случилось несчастье?
– Это не помогло бы, Дэнни. У меня до сих пор перед глазами стоит та ужасная картина, и абсолютно не имеет значения, где я нахожусь.
– Вероятно, ты права. – Я выпрямился. – Почему бы нам не вернуться в бар?
– Опять приступ агорафобии? – поддразнила она.
– Вместе с приступом жажды.
Мы вернулись
