или «он сидел за распространение наркотиков», или, наконец, «да он бисексуал». Но только не то, что сказала Викуля. – Как?! Как жиголо?
– Так. Профессиональный потаскун, вот он кто. Я об этом узнала случайно. Одна знакомая показала его на вечеринке и все про него рассказала. Она-то им пару раз пользовалась.
– Но как же… Но что же он… Вика, это неправда!
– Продолжаешь его защищать?
– Нет, но это просто невозможно. Он ведь дарил мне украшения, он платил за меня, он не пытался…
– А по-твоему, у жиголо не может быть личной жизни? – усмехнулась Викуля. – Ты ему понравилась просто. Кстати, я тебя разочарую – таких, как ты, у него десятки.
– Все равно не понимаю.
– А что тут понимать? Заводя очередной роман, он пытается реабилитироваться, вот. Доказать самому себе, что он еще мужчина.
– Спасибо за объяснение, доктор психологических наук. Но так нечестно, ты должна была раньше сказать.
– А ты бы стала слушать?
Я вздохнула. Она права. Конечно, не стала бы. Не стала бы ни за что. Весь этот месяц он был для меня Идеальным.
Признаться, это был шок. Я повесила трубку и долго еще сидела у письменного стола, бессмысленно вертя в руках ручку. Арсений – жиголо. Любить – его профессия. Я представляла себе платных любовников совсем не такими. А какими? Смазливыми тупоголовыми юнцами с безволосой розовой грудью? Потасканными донжуанами с голодным блеском в глазах и наметившейся лысиной? Но это же карикатурно, так не бывает.
И все-таки что заставляет мужчин этим заниматься? Красивых, образованных мужчин, таких, как он, Арсений? Он не просто смазливый манекен, он с одинаковой непринужденностью рассуждает о Густаве Климте и об играх на бирже «Форекс». Доволен ли он? Или, как утверждает Вика, комплексует? Как вообще с ним могло произойти такое? И собирается ли он завязывать?
В общем, когда поздно ночью Арсений все-таки позвонил, чтобы извиниться за инцидент на теплоходе, я сразу же раскрыла перед ним карты. Да и не рисковала я ничем. После того, что я о нем узнала, едва ли он мог считаться Идеальным. Поэтому даже если он бросит трубку – что ж, я прекрасно его пойму.
Трубку он не бросил. Молчал долго – я даже решила, что нас разъединили. А потом, к моему удивлению, предложил встретиться.
– Раз уж ты интересуешься… – Я не видела его лица в тот момент, но готова была поспорить, что он кривовато усмехается, – я была знакома с этой его ухмылкой, немного искажающей безупречное лицо в те минуты, когда Арсению было сложно о чем-то говорить. – Раз тебе интересно, могу рассказать. Тем более если ты, как утверждаешь, писательница… Ты не бойся, зря время не потратишь. Такое расскажу, волосы дыбом встанут. И про себя, и про русский модельный бизнес, и про ненормальных миллионеров, которые покупают красоту. И про эту суку, которая подошла к нам на теплоходе.
– По-моему, ты ее чем-то обидел.
– Скорее она меня.
– И про Карину? – вставила я, вспомнив истеричные обвинения скандалистки в зеленом.
– И про Карину, – снова усмехнулся
