по-своему.
– Сами решайте, – устало сказала Верка. – Вы мужики, вам виднее.
– Что делать, спрашиваешь? – Зяблик уже немного захмелел. – Отодрать ее хором да еще припугнуть хорошенько, чтобы в следующий раз не скурвилась.
– Ну это вы, братец мой, бросьте, – покосился на него Смыков.
– Да шутит наш Зяблик, – через силу улыбнулась Верка. – Тоже мне насильник нашелся. Уж как я только к нему, бывало, не подкатывалась раньше – и ничего! Функциональная импотенция. Результат глубокого нервного потрясения. Тебе сколько лет было, зайчик, когда все это случилось? За двадцать перевалило?
– Не твое дело, – обиделся Зяблик. – На себя лучше посмотри. Да на такую, как ты, даже варнак не позарится. Одни кости. А еще докторша…
– Потише, – сказал Смыков. – Предлагаю бабенку с собой забрать и еще раз хорошенько допросить. Не может такого быть, чтобы она совсем ничего не знала. А здесь пока засаду оставим.
– Опять меня? – насупился Зяблик.
– Вас, братец вы мой, вас, – кивнул Смыков. – Кого же еще? Да не одного, а с Толгаем на пару.
– На фига он мне нужен? С ним ни покурить, ни поговорить. Лучше пусть Верка останется. Уж я ей покажу функциональную импотенцию!
– Отстань! – увернувшись от его рук, Верка легонько мазнула Зяблику ладонью по лицу. – Зачем тебе мои кости? Треск такой пойдет, что все варнаки в округе разбегутся. Отстань, говорю!
– Ах вот ты как! – скорчив жуткую рожу и заухав на манер раздосадованной гориллы, Зяблик вскочил с табурета…
…И тут же напоролся на человека, который в настоящий момент на кухне никак не мог находиться!
Просто наваждение какое-то. Как проморгал этого типа верный Чмыхало? Почему никто не слышал приближающихся шагов? Почему не скрипнули проржавевшие петли входной двери? Почему бледное лицо незнакомца так мучительно напоминает о чем-то важном?
Даже подвыпивший Зяблик был против рядового обывателя, как дикий кабан-секач против домашнего борова. Пока Верка еще только начала приоткрывать от удивления рот, а Смыков лапать кобуру и вместе со стулом отклоняться назад, он уже сунул руку за пистолетом. Не за тем, давно не чищенным, который для блезиру терся под мышкой, а за другим – упрятанным за поясом штанов, заранее снятым с предохранителя и взведенным. («Прострелишь ты себе когда-нибудь мошонку», – не раз говорила ему Верка.)
Да только проворные пальцы Зяблика хапнули пустоту. Пистолет удивительным образом уже перекочевал в руки незнакомца, и тот его внимательно рассматривал, наклонив боком к свету.
– Нельзя так с огнестрельным оружием обращаться, – что-то неуловимо-странное было в голосе этого человека: не то он давно не говорил по-русски, не то недавно обжег язык горячим чаем. – Курок на боевом взводе, предохранитель снят, патрон в патроннике. Да и спуск совсем короткий. Подточили небось?
– Подточил, – мрачно подтвердил Зяблик. – Ты, это самое… тещу свою поучи, как с огнестрельным оружием обращаться. Или дружков своих, варнаков. А меня
